Отправлено: 04.03.11 11:29. Заголовок: 50 лет перехвату ГЧ БР Р-12 противоракетой В-1000 системы ПРО "А" на полигоне Сары-Шаган.

4 марта 1961 года впервые в мире на ГНИИП №10 ( полигон Сары-Шаган) ПР В-1000 экспериментальной системы ПРО "А" была поражена ГЧ БР Р-12 на траектории её движения

 Отправлено: 04.03.11 11:39. Заголовок: В 1970 году около с..

В 1970 году около ста выпускников КРТУ из 2-ой и 3-ей рот начали свою службу на полигоне.Многие из них участвовали в испытаниях последней советской системы ПРО - многоканальный стрельбовый комплекс "Амур".
Об этом историческом событии ни по радио , ни по ТВ не говорят , не показывают.А ведь сегодня исполняется 50 лет этому событию.Впервые в мире была показана возможность поражения БР , то есть показана техническая возможность защиты территории СССР от удара БР вероятного противника.
Все подробности можно прочитать , посмотреть фото и видео на сайтеhttp://www.veteran.priozersk.com/

 Отправлено: 05.03.11 10:44. Заголовок: После 4 марта 1961го..

После 4 марта 1961года ЦРУ США отправило в эфир открытую радиограмму :"Поздравляем с успешным перехватом баллистической ракеты генерального конструктора Кисунько и главного конструктора Козорезова .ЦРУ"
Второй исторический факт: это событие , повторённое затем неоднократно , дало основание Н.С.Хрущёву заявить, что " наша ракета, можно сказать, попадает в муху в космосе" ( газета "Правда" от 18 июня 1962 года.)
Третий исторический факт: на торжественном собрании ветеранов полигона в актовом зале школы №1051 председатель совета ветеранов Л.Соколовский сообщил , что в связи с 50-летием перехвата ГЧ БР Р-12 на полигоне № 10 в адрес президента РФ , премьер-минимтра РФ , министра обороны РФ и командующего космическими войсками былы направлены письма с просьбой об освещении этого знаменательного в истории нашего государства события.Ответ пришёл только из администрации президента:"Ваше письмо отправлено по принадлежности командующему космическими войсками".
Это сообщение вызвало хохот ветеранов полигона в зале.Что-либо другого ждать от нынешних политиков не приходиться ждать.В этом событии партия "Единая Россия " не принимала участие.
Тов. офицеры! Делайте выводы из третьего исторического факта.

 Отправлено: 09.03.11 22:58. Заголовок: http://pics.qip.ru/1..

Юбилейный значёк

 Отправлено: 09.03.11 23:19. Заголовок: http://pics.qip.ru/1..

Противоракета В-1000

 Отправлено: 09.03.11 23:22. Заголовок: Старт противоракеты

img]http://pics.qip.ru/3045KeQ.jpg[/img]

 Отправлено: 09.03.11 23:24. Заголовок: http://pics.qip.ru/1..

Старт противоракеты

 Отправлено: 09.03.11 23:26. Заголовок: http://pics.qip.ru/3..

Знамённая группа

 Отправлено: 09.03.11 23:32. Заголовок: http://pics.qip.ru/1..

На сцене ученики школы №1051 г.Москвы

 Отправлено: 09.03.11 23:34. Заголовок: http://pics.qip.ru/1..

Поёт хор школьников

 Отправлено: 09.03.11 23:36. Заголовок: Справа - С..

Справа - Скороботкин Г.В.

 Отправлено: 12.04.11 11:57. Заголовок: Воспоминанея Генерал..

Воспоминанея Генерального конструктора ПРО Г.В.Кисунько.
СЕКРЕТНАЯ ВОЙНА

Григорий КИСУНЬКО,
генерал-лейтенант в отставке, член-корреспондент РАН

Из воспоминаний Генерального конструктора противоракетных систем

1
До этого вызова к Берии я ни разу не был в Кремле, не знал, с какой стороны и через какие ворота туда можно попасть, а тем более - как пройти к Берии. И странное дело! - я не ощущал никакого чувства приподнятости, торжественности, какое, кажется, должен был испытывать, ступая впервые по кремлевской земле, по коридорам с дверями, на которых начертаны звучные имена соратников Сталина. Вместо этого у меня было тягостное ощущение какой-то неотвратимой беды, неприметно витавшей вокруг и подталкивавшей меня к дубовой двери с блестящей металлической пластинкой, на которой выгравированы имя, отчество и фамилия того, кто вызвал нас к 22.00. Пластинка выглядела почти по-домашнему и напомнила мне оставшиеся от петербургских традиций надписи, которые мне довелось видеть в Ленинграде на дверях квартир профессоров, доцентов, врачей. Да, скорее именно врачей, потому что в приемной уже ждали посетители, вид которых был как у тяжелобольных. Все ждали вызова в кабинет Хозяина молча, а с входящими товарищами здоровались кивками или в крайнем случае шепотом.
Точно в 22.00 дверь из кабинета Берии открыл его помощник Сергей Михайлович Владимирский. На его лице промелькнула гримаса, которую следовало понимать как улыбку, входящую в трафарет любезности, выработанный для посетителей, приглашаемых в кабинет Хозяина.
Кабинет Берии напоминал небольшой зрительный зал с возвышением в виде сцены, на которой громоздился огромный письменный стол, уставленный телефонными аппаратами. Всю длину зрительного зала, исключая промежутки у "сцены" и входной двери, занимал широченный стол с приставленными к нему кожаными креслами. Когда все вошедшие расселись за этим столом, я успел подумать, что такая его ширина и расстановка кресел вроде бы рассчитаны на то, чтобы никто из "зрителей" не смог передать что-либо ни на противоположную сторону стола, ни соседу справа или слева.
Берия буквально возник на "сцене" из неприметной боковой двери, будто пройдя сквозь стену, под которую была замаскирована дверь. Мы все встали, он сказал: "Садытесь". Я обратил внимание и на его кавказский акцент, и на великолепный, с иголочки, костюм из мягкой темной ткани, на белоснежную рубашку с изысканно повязанным галстуком в вырезе однобортного пиджака, и еще на то, что у Берии безобразно огромный живот, который не удалось скрасить даже хитроумным покроем костюма. Лысая голова и плечи неестестенно откинуты назад, как противовес животу, удерживавший его хозяина в вертикальном положении. Вместе с тем при свете ярких люстр блики от очков с очень тонкой оправой казались лучами той сатанинской силы, благодаря которой этот всемогущий человек видит всех и все насквозь.
Берия сел за свой стол как раз напротив длинного широченного стола, за которым сидели прибывшие по его вызову люди. Восседая над ними, он обвел их взглядом, будто пересчитывая всех и просвечивая каждого. Начал с правого дальнего конца, где с выражением прилежных учеников сидели Калмыков и Расплетин, потом, перескочив через пустой стул, скользнул по лицам Щукина, Устинова, Рябикова. Слева ближе всех к Берии сидел его помощник, тот самый, который пригласил нас в кабинет. Он сидел напротив Рябикова, далее через один стул - Елян, за ним рядом сидел я, а через один стул от меня - Главный конструктор Куксенко, оказавшийся крайним по левой стороне стола. Мне показалось, что Берия "просвечивал" меня дольше других, и я старался, не мигая, выдержать эту процедуру.
- Сначала ознакомимся с одним документом,- начал Берия, поднявшись с кресла и взяв со стола папку.- Я его вам сейчас прочитаю: "Дорогой Лаврентий Павлович! Докладываем Вам, что пуски зенитных ракет системы "Беркут" по реальным целям не могут быть начаты из-за того, что поставленные на полигон заводом № 92 антенны оказались некачественными. Завод отнесся к своей работе безответственно, допустил грубейшие отступления от утвержденных технических условий, а представитель КБ-1 Заксон самовольно разрешил отгрузку антенн с этими отступлениями. Просим Ваших указаний. Калмыков, Расплетин". Кто писал эту шифровку? - спросил Берия.
- Мы, Лаврентий Павлович,- хором, поднявшись по-военному, ответили Калмыков и Расплетин.- Мы вдвоем.
- Как это вдвоем? Кто держал ручку?
- Текст обсуждали вдвоем, а в блокнот вписывал я своей авторучкой,- пояснил Калмыков.
Я понял, что зачитанная шифровка была неожиданностью не только для меня, но и для всех остальных присутствующих, кроме, конечно, помощника Берии. Вот чем, оказывается, занимались авторы шифровки втайне от меня и Заксона на полигоне, втянув нас в "мартышкин труд" на антеннах. Они, конечно, знали, что у Берии в сейфе уже лежит кляуза на двух антенщиков-вредителей, что все документы по приемке антенн Заксон подписывал с моего ведома. Значит, явно рассчитывали, что их шифровка сработает как хороший довесочек к той кляузе, как бензин, вылитый на тлеющие угли. Страшно работать рядом с такими людьми. В их действиях угадывается и холодный жестокий расчет, и опыт, и кто знает, какими делами на их совести легли тридцатые и последующие годы.
- А теперь прочитаем еще один документ,- продолжал Берия.- "Дорогой Лаврентий Павлович? Докладываем Вам, что антенны А-11 и А-12, изготовленные серийными заводами с отступлениями от ТУ, зафиксированными военной приемкой, согласно принятому нами решению отгружаются для монтажа на боевые объекты системы "Беркут". Рябиков, Устинов, Калмыков, Щукин, Куксенко, Расплетин, Кисунько". Какому документу прикажете верить? - спросил Берия.- На полигоне антенны негодные, а для боевых объектов такие же антенны оказываются годными? Объясните мне этот парадокс, товарищ Рябиков!
- Лаврентий Павлович, по-видимому, товарищи Калмыков и Расплетин погорячились и, ни с кем не советуясь, поторопились с шифровкой. Мы посоветовались с главными конструкторами и считаем, что антенны годные,- ответил Рябиков.
- А может быть, они не погорячились, а на них в Москве надавили и заставили подписать вот этот другой документ об отгрузке антенн на объекты? А оттуда куда будем отгружать? На свалку? Меньшевистские штучки! И ротозейство! Да, всеми вами, ротозеями, крутит, как ему захочется, какой-то гражданин Изаксон, и притом совершенно бесконтрольно обводит вокруг пальца даже вас, академик Щукин! Сидите! - поморщившись, бросил он вскочившему с места Щукину.- Кто непосредственный начальник этого Изаксона? - зловеще приглушенным голосом спросил Берия.
- Я, Лаврентий Павлович. Моя фамилия Кисунько. Все отступления от ТУ Заксон разрешал с моего личного согласия...
- Обратите внимание, Лаврентий Павлович,- вмешался помощник Берии.- Кисунько соглашается со всем, что бы ни предлагал Заксон. А вот у нас есть точные данные, что он игнорирует дельные предложения других специалистов, например, техников и лаборантов...
Помощник запнулся, разыскивая бумажку с фамилиями игнорируемых мною техников и лаборантов.
Пользуясь заминкой, я торопливо, чтобы снова не перебили, выпалил:
- Антенны с такими параметрами вполне годные. Это подтверждено специальными испытаниями на обоих полигонах. Протоколы испытаний мною представлены главным конструкторам.
- Я полностью согласен с товарищем Кисунько,- сказал Главный конструктор Куксенко.
Теперь Берия уставился в сторону авторов шифровки. Поморщившись, спросил у Расплетина:
- Почему у вас такое лицо? Красное какое-то. Вы не пьяны?
- Никак нет, Лаврентий Павлович. Такой цвет лица у меня с детства.
— Смотрите у меня. Я вам покажу... с детства...
После паузы Берия подытожил:
- Я убедился, что дело здесь не простое. Надо разобраться специальной комиссии. Рябиков, Устинов, Елян, Куксенко.
- И Щукин,- добавил Рябиков.
- Хорошо... Но постоянно помните о бдительности. Многому нас учит история с врачами-вредителями... Результаты работы комиссии доложить мне 6 марта, в понедельник.
При этом Берия сделал пометку на настольном перекидном календаре.
Слова Берии насчет врачей-вредителей при постановке задачи для комиссии опять вызвали у меня чувство обреченности, несмотря на реабилитирующую меня и Заксона реплику Куксенко. Похоже, что у Берии еще до совещания сформировалось мнение по этому делу, подготовленное спецслужбами. Да и помощник в том же духе заранее надергал "факты" с техниками и лаборантами. Но, с другой стороны, реплика Куксенко, подразумеваемая как мнение обоих главных конструкторов, т.е. и Куксенко, и Берии-младшего, не сулит ничего хорошего и авторам шифровки. Никто не мог предугадать, куда повернет колесо фортуны.
И еще подумалось мне, что все мы у Берии под надежным колпаком, если он с такой точностью подкинул намек Расплетину насчет цвета лица. Точно сработали бериевские стукачи насчет феноменальной непросыхаемости Александра Андреевича!
Все, кто был на "совещании" у Берии, прямо из Кремля проследовали в ТГУ и собрались в кабинете Рябикова. Сюда же прибыли начальник военной приемки ТГУ полковник Червяков и главный инженер спецглавка Миноборонпрома С.Н.Савин по вызовам Рябикова и Устинова. Было уже за полночь. Рябиков, уставший, с кругами под глазами, снял пиджак, расстегнул ворот рубашки, ослабил галстук, приложился к стакану боржоми, поставил стул почти на середину кабинета, сел на него верхом, руки как плети опустил на спинку стула. Потом вскинул голову и, вытянув вперед правую руку, зло, по-площадному, выругался, глядя в сторону Калмыкова и Расплетина:
- Так что же?! Почему бы нам не посадить парочку антенных вредителей и благополучно покончить с этим делом? Так сказать, концы в воду?
После паузы Устинов предложил:
- Давай так: на завод отправим сначала малую комиссию. От тебя - председатель, от меня - Савин, от КБ-1...
- Кисунько,- предложил Куксенко.
- Хорошо, а от ТГУ поедет Червяков. Можете прямо сейчас, Николай Федорович? - спросил Рябиков у Червякова.
- Как штык, Василий Михайлович,- ответил полковник.- Одному или с кем прикажете? В машине места хватит.
- А вот возьмите за компанию Григория Васильевича,-сказал Елян.- Вы как, Григорий Васильевич?
— Я тоже как штык.
- А мне, Дмитрий Федорович, разрешите выехать завтра поездом,- сказал Савин, обращаясь к Устинову.
Устинов согласился, и я понял, что Савин, пока мы будем в дороге, постарается объяснить заводчанам, как вести себя с нашей комиссией.
Работа "малой" комиссии началась утром следующего дня с прибытием представителя министерства Савина и вызванного с полигона Заксона. Червяков сразу же задал работе следовательский тон и быстро настроил заводчан и Заксона друг против друга. Поднимались первичные документы по пустяковым вопросам, которые в производстве положено решать заводским технологам и конструкторам самостоятельно. Было ясно, что Червяков просто решил на всякий случай подстелить соломку в виде фактов самовольства завода и Заксона без ведома военпредов - вплоть до выбора цвета лакокрасочных покрытий на внешних поверхностях волноводов. В этих вопросах, в которых копался дотошный военпред, заводчане ссылались на Заксона, провоцировалось глупое препирательство по вопросам, не стоящим выеденного яйца.
Я попытался вернуть Червякова к главному вопросу - об амплитудной разноканальности, по которой высказаны претензии к антеннам, но он заявил, что этот вопрос ясен как божий день: антенны не удовлетворяют ТУ - значит, некачественные.
- А разрешение Заксона и - извините! - даже лично ваше, Григорий Васильевич, для военпреда не имеет никакой силы. Для нас закон - подпись Главного конструктора или его зама на чертежах и на ТУ. Всякие же эксперименты, технические протоколы - все это ваше внутрикабэвское дело.
Сбить Червякова с заскорузлого трафарета военпредского мышления оказалось делом безнадежным, и я решил для доклада перед комиссией Рябикова подготовить справку о проведенных в Кратове и в Капъяре экспериментах и их результатах, доказывающих, что претензии Калмыкова и Расплетина к качеству антенн необоснованны. Кстати, чтобы убедиться в этом, не надо было выезжать на завод ни малой, ни большой комиссии. Вопрос сугубо не заводской...
В день, когда мы вернулись в Москву, печать и радио объявили о болезни Сталина. В воскресенье Сталин умер. А понедельник - день, назначенный Берией для доклада ему материалов комиссии Рябикова. Но Василию Михайловичу по кремлевке вместо Берии ответил его помощник: "Ваш доклад откладывается до особого указания". Другие, более важные заботы появились.
Во вторник 7 марта, прибыв на подмосковный завод, где состоялось наше знакомство с С.П.Королевым, я был удивлен тем, что прямо в бюро пропусков, загораживая доступ к окошку, валялся какой-то пьяный в стеганой ватной спецовке. Он всячески поносил Сталина и нецензурно ругался...

Между тем будто и не было шифровки о якобы негодных антеннах - на подмосковные объекты завозилась аппаратура станций Б-200, шли работы по ее монтажу и настройке и в это же время на полигоне готовились к пускам зенитных ракет по парашютным и самолетным мишеням. Автономные испытания зенитных ракет В-300 прошли год тому назад под руководством Сергея Ивановича Ветошкина - первого зама Рябикова - и Генерального конструктора Семена Алексеевича Лавочкина. А в октябре 1952 года состоялся первый пуск ракеты с наведением ее от Б-200 на условно заданную точку. Теперь предстояло научить "Беркута" охотиться на реальную, а не условную дичь.
В апрельский день, назначенный для пусков ракет по реальным мишеням, как и обещали синоптики, на полигоне выдалось безоблачное утро. Степь и воздух над ней еще не успели прокалиться, и едва заметный легкий ветерок доносил до испытательной площадки станции Б-200 приятную утреннюю прохладу вместе с пьянящими, по-весеннему пряными запахами целинного разнотравья, разморенной, напоенной вешними водами земли. Куда ни глянь - всюду степь, как гигантский зеленый ковер, местами отливающий еще не поседевшей полынной синевою и усеянный россыпями диких тюльпанов.
По радио получен доклад о выходе самолета-мишени на боевой курс. Начальник полигона с группой допущенных лиц заняли места на наблюдательной площадке возле большого артиллерийского дальномера, смонтированного рядом с антеннами. Все смотрят в сторону, откуда сначала должен появиться звук самолетных моторов, потом он будет усиливаться, появятся солнечные блики, отраженные самолетом, а за ними на голубизне неба - белесоватый инверсионный след.
Подготовка станции Б-200 к боевой работе с генеральной проверкой от имитаторов велась особенно тщательно. При автономных проверках аппаратуры неугомонный, вездесущий Расплетин появлялся на рабочих местах инженеров-настройщиков, присаживался к контрольным осциллографам, крутил ручки, щелкал переключателями разверток, подолгу всматривался в картинки на экранах, давал команды, делал замечания. Боевой расчет на своих рабочих местах внимательно следил за экранами, слушал команды и доклады через репродукторы громкоговорящей связи.
- Самолет вошел в зону. Взят на автосопровождение.
- Самолет сбросил парашютную мишень. Вышел из опасной зоны.
- Цель захвачена на автосопровождение.
- Первая - пуск!
В этот момент одна из ракет на пусковом столе словно бы покачнулась и начала обволакиваться снизу облаком дыма и пыли, в котором сверкнуло ослепительное пламя. Ракета ревела, но не было заметно, что она поднимается. Казалось, будто она зависла над пламенем, размышляя, что делать дальше. Потом лениво и нехотя начала подвигаться вверх, не торопясь, набирая скорость и одновременно склоняясь носом в сторону мишени. И совершенно невозможно было уловить момент, когда она, как гончая, заметившая дичь, устремилась к подвешенной на парашюте мишени. До станции дошел приглушенный и задержанный расстоянием звук от подрыва боевой части ракеты.
Выбежавшие из аппаратного помещения "промышленники" и офицеры поздравляли друг друга, но радость выражали сдержанно: расстрелять парашют - это все же не то, что расстрелять самолет. А из репродуктора снова:
- Самолет-мишень вышел на боевой заход.
- Экипаж самолета-мишени парашютировался.
- Самолет-мишень в зоне. Захвачен на автосопровождение.
- Вторая - приготовиться... Вторая - пуск!
Со второй ракетой повторилось на старте то же, что и с первой, но теперь гончая устремилась к голове траекторного следа самолета-мишени. И на небе разыгралась такая картина, как будто сближались друг с другом два сказочных змея, распуская за собой огромные серебристо-чешуйчатые хвосты. Когда же змеи схлестнулись лбами, то более быстрый полетел дальше, а у второго голова отвалилась от хвоста и начала падать, облизываемая языками пламени, разваливаться на дымящиеся и горящие куски. Там, где упал самый большой кусок, сверкнул огонь, грохнул взрыв и взметнулось над землей грязно-бурое облако, постепенно приобретая форму огромного гриба, выросшего над степью. А в воздухе продолжали падать, планируя и выписывая замысловатые зигзаги, отсвечивающие в солнечных лучах металлические обломки,- все, что осталось от бомбардировщика Ту-4.
Стоял благодатный апрельский полдень. Подогретый воздух быстро растворил в себе прочерченные в небе следы самолета и сбившей его ракеты, исчезло и грибовидное облако. Над полигоном снова было чистое голубое небо, будто ничего не произошло, от неба до земли продолжали разливаться песни степных жаворонков. И в людях от только что свершившегося в этой степи тоже пела радость за свой труд, гордость за свою причастность к созданию самого гуманного оружия, которое будет стоять на страже чистого неба над землей, на которой еще зияли раны от минувшей войны. Над землей, вокруг которой теперь гнездились новые драчливые ястребы, грозящие ей ядерной войной. Но создателям чудо-оружия некогда было предаваться чувству радости, потому что их ждали новые неотложные дела. Да и мало кто из них мог знать о том, что произошло здесь, в степи. Создатели "Беркута" были поглощены будничными заботами в авралах по монтажу и наладке аппаратуры на создававшихся боевых объектах зенитно-ракетной обороны Москвы.
...Итак, полигонный "Беркут" с "негодными" антеннами сбивает цели, и недоразумения с герметизаторами на объектах удалось быстро урегулировать, но пресловутая "разноканальность" антенн продолжала висеть как дамоклов меч, напоминая о гнусной шифровке с полигона. И что удивительно: Павел Николаевич Куксенко, поддержавший меня на совещании у Берии, мог бы властью Главного конструктора одним росчерком пера исключить бессмысленный пункт ТУ, но он почему-то не вмешивался в это дело. Не намекнул ли ему кто-нибудь, чтобы он не препятствовал разоблачению "антенщиков-вредителей"? Могли, конечно, напомнить ему, что он уже однажды побывал в лапах НКВД. Выходит, дело о вредителях не закрыто - просто небольшая заминка в связи со смертью Сталина. И я решился, воспользовавшись заминкой, поговорить начистоту с Еляном.
- Амо Сергеевич, у меня к вам две просьбы. Первая - дайте мне возможность лично написать объяснение по кляузе, которая лежит у нас в секретной части с резолюцией Лаврентия Павловича.
- Не понимаю, о чем вы говорите, Григорий Васильевич.
- Если вы хотите скрыть от меня эту бумагу, чтобы я не расстраивался, то я вам признаюсь, что я ее видел и читал и меня как раз и беспокоит то, что у нас в КБ ее от меня скрывают и ведут негласное расследование по линии офицеров госбезопасности. А ведь резолюция Берии адресована не им, а лично вам. Если не полагается меня знакомить с этим документом, я могу изложить свое объяснение в виде докладной записки на ваше имя с ответами на вопросы, якобы поставленные вами лично.
Елян позвонил начальнику секретного отдела, объяснил, какой документ ему нужен. Тот принес папку, но, увидев меня, замялся. Елян его успокоил:
- Не бойся, Михаил Андреевич, давай сюда папку, а сам пока погуляй.
- Но, Амо Сергеевич...
- Я, кажется, ясно сказал, товарищ полковник погранвойск! Полковник вышел, а Елян протянул мне злополучную папку, и в ней я прочел резолюции под указанием Берии.

 Отправлено: 12.04.11 11:58. Заголовок: Продолжение. Елян ск..

Продолжение.
Елян сказал секретарше, чтобы ни с кем не соединяла и никого не впускала к нему, а сам углубился в чтение своих бумаг, пока я вписывал в блокнот текст докладной. Потом вызвал полковника-секретчика, вручил ему папку и блокнот, приказал срочно отпечатать на машинке докладную записку, которая начиналась словами:
"НАЧАЛЬНИКУ КБ-1 тов. А.С. ЕЛЯНУ" По поставленным Вами вопросам разработки антенн А-11 и А-12 докладываем..."
В конце записки - подписи Кисунько и Заксона.
- А какая у вас вторая просьба? - спросил у меня Елян.
- Сейчас дела по моей высокочастотной части подтянулись и я мог бы побывать в отпуске. Пять лет не отдыхал. Но дело даже не в этом. Письмо с завода, шифровка Калмыкова и Расплетина - все это как-то висит надо мной. Сын врага народа, да еще и вредитель... Со мной может случиться такое, что надо перед этим набраться сил, отдохнуть.
- Все это вы преувеличиваете, но отдохнуть вам действительно надо. У вас расшатались нервы от разыгравшегося воображения. Куда думаете поехать? Может быть, помочь достать путевку?
- Спасибо, но я хочу всей семьей. Поеду "дикарем". В свои тридцать пять я еще не видел Кавказа. Поеду в Сочи. Говорят, там хорошо. Может быть, для меня это последний шанс...
Я вернулся из отпуска после ареста Берии. Уже не было ни Третьего, ни Первого (атомного) главков при Совмине СССР, ранее подчинявшихся Берии. Из них было образовано Министерство среднего машиностроения, в котором бывшее ТГУ получило новое название - Главспецмаш, однако никаких кадровых изменений в этом главке не произошло.
Зато существенные кадровые катаклизмы потрясли подчиненное Главспецмашу КБ-1. Прежде всего были упразднены две должности главных конструкторов КБ-1, которые занимали основатели этой организации - Павел Николаевич Куксенко и Сергей Лаврентьевич Берия (сын Лаврентия Павловича). Серго после содержания под арестом был отправлен на жительство и на работу в Свердловск под новой фамилией и даже с измененным отчеством. Мне довелось читать циркулярное письмо ВАКа об отмене присуждения Сергею Лаврентьевичу ученой степени доктора физико-математических наук.
Павла Николаевича Куксенко - одного из старейшин отечественной радиотехники, ранее бывшего узником НКВД,- теперь объявили "ставленником Берии", но не арестовали, а только допросили в Прокуратуре СССР. В расстройстве чувств он забыл, что приехал в прокуратуру на служебном ЗИМе, и отправился домой пешком. А водитель ждал его до поздней ночи, подумал, что шефа посадили, и решил сообщить об этом его жене, и был очень обрадован, когда по телефону ответил сам Павел Николаевич. Для "трудоустройства" Куксенко в КБ-1 ввели штатную единицу председателя ученого совета по присуждению ученых степеней и званий.
Вакуум, образовавшийся в КБ-1 после устранения двух главных конструкторов, был заполнен назначением на должность главного инженера КБ-1 С.М.Владимирского (бывшего помощника Берии) и назначением главных конструкторов по всем разработкам КБ-1. При этом система "Беркут" была переименована в С-25, так как в ее наименовании заподозрили намек на фамилии двух главных конструкторов: БЕРия + КУксенко. Главным конструктором С-25 был назначен Расплетин.
Из КБ-1 исчезли оба спецконтингента: немцев и русских зеков. На базе отдела № 32 и его экспериментального цеха было создано ОКБ-2 по зенитным ракетам, его начальником и Главным конструктором был назначен бывший главный инженер ОКБ Лавочкина - П.Г.Грушин, первым замом начальника ОКБ-2 - Г.Я.Кутепов. Тот самый Кутепов, который был первым замом начальника КБ-1 и возглавлял в КБ-1 всю команду офицеров госбезопасности, вкрапленных в научные отделы. А еще раньше - специальное конструкторское бюро, в котором работали заключенные авиаконструкторы, в том числе Туполев, Мясищев, Томашевич - нынешний технический руководитель отдела № 32, и другие.
В число "ставленников Берии" попал и начальник КБ-1 Елян, бывший директор прославленного артиллерийского завода, давшего фронту больше пушек, чем вся промышленность фашистской Германии, завода, ставшего одним из ведущих по созданию атомной промышленности, а затем и по созданию системы "Беркут".
Пока я "догуливал" свой отпуск, в КБ-1 состоялось бурное партсобрание, на котором, как мне рассказывали, клеймили не столько врага народа Берию, сколько его ставленников, причем больше всех доставалось Еляну. Припоминались обиды, когда он наказывал за грязь и беспорядок в цехах, за брак в изделиях, порчу инструментов и оборудования, за пьянки, и все это притягивалось за уши к тому, что он - ставленник Берии. Кто-то припомнил Еляну даже то, что он не обеспечил санаторной путевкой "нашего талантливого ученого Кисунько Григория Васильевича", который из-за этого где-то скитается дикарем в Сочи. В своем выступлении Амо Сергеевич прошел мимо демагогической истерии, сказал, что КБ-1 выполняет важные государственные задания, а не задания Берии. И мы здесь не ставленники Берии, а поставлены на это дело партией и правительством. Долг всего нашего коллектива - с честью выполнить эти задания.
Елян был глубоко порядочным, честным, принципиальным человеком. Известен, например, такой факт, когда во время войны он отказался от назначения его наркомом вооружения вместо Устинова, когда тот разбился на мотоцикле и попал в больницу. Сталин был разгневан "мальчишеской выходкой" Устинова, позвонил по ВЧ Еляну и приказал ему прибыть в Москву принимать наркомат. Но Елян ответил: "Товарищ Сталин, при живом Устинове - принимать наркомат никак не могу!" И настоял на своем - перед самим Сталиным!
Но на крутых поворотах общественного бытия порядочные люди всегда оказываются беззащитными перед прохиндеями, ловцами чинов, званий и должностей, и сейчас именно в таком положении оказались и Куксенко, и Елян.
Я зашел к Амо Сергеевичу в кабинет как к начальнику КБ-1, чтобы доложить о прибытии из отпуска и получить указания. Он сидел один в своем кабинете, и было ясно, что этот неуемный человек, с его кипучей энергией и творческой "живинкой", сейчас не у дел. Он даже удивился, хотя и обрадовался, моему появлению в кабинете, куда уже никто не заходит. Все знают, что этот "ставленник Берии" досиживает последние дни в своем кабинете, и по всем вопросам обращаются к новому главному инженеру Владимирскому. Видно было, что Амо Сергеевич сильно сдал физически. Особенно заметным был нездоровый землистый цвет осунувшегося лица. На столе - неизменный стакан боржоми с плавающей в нем долькой лимона. Мне рассказывали, что и в президиуме партсобрания Елян часто запивал водой какие-то таблетки.
Вскоре стало известно о назначении Еляна на должность главного механика одного из подмосковных заводов. Там этот талантливый инженер, знаток и организатор производства. Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии, генерал-майор инженерно-технической службы, депутат Верховного Совета СССР, будет отвечать за вентиляцию в цехах, нестандартное оборудование и такелажные работы.
Но Елян недолго будет исполнять свои новые обязанности. Последуют три тяжких инсульта, после чего он на многие годы, пока не остановится его на редкость выносливое сердце, будет обречен на существование в полной беспомощности и неподвижности.
Между тем "ставленника Берии" в кабинете начальника КБ-1 сменил бывший помощник Берии С.М. Владимирский, а освободившуюся при этом должность главного инженера КБ-1 стал исполнять Главный конструктор С-25 А.А. Расплетин.
Такая расстановка сил в КБ-1 плюс Калмыков В.Д. в должности главного инженера в Главспецмаше, которому подчинено КБ-1,- все это ставило меня, как и тогда, в кабинете Берии, в положение пешки, находящейся под ударом сразу трех - причем тех же самых - фигур. Мне стало ясно, что действия этих трех фигур в реорганизационной партии, проведенной ими на доске КБ-1, были на редкость четко продуманны и взаимосогласованны...



В сентябре 1953 года в ЦК КПСС поступило письмо, подписанное семью Маршалами Советского Союза, в том числе начальником Генштаба. Авторы письма просили ЦК поручить промышленным министерствам приступить к работам по созданию средств борьбы против баллистических ракет. ЦК поручил Главспецмашу подготовить предложения по этому письму, к обсуждению которого были привлечены членкоры АН СССР А.Л.Минц и А.Н.Щукин, Главный конструктор С-25 А.А.Расплетин, главный инженер КБ-1 Ф.В.Лукин и я, недавно назначенный на должность начальника отдела разработки зенитно-ракетных систем.
По научному существу поставленной задачи А.Л.Минц высказался однозначно: "Это такая же глупость, как стрельба снарядом по снаряду". Его поддержал А.А.Расплетин репликой:
"Правильно. Просто чушь какая-то". А.Н.Щукин высказался в том смысле, что военные сейчас имеют "большой вес в верхах" и от них нельзя отделаться такими словами, как глупость, чушь и тому подобное, хотя он полностью разделяет мнение Минца и Расплетина. Поэтому нам следует предельно кратко доложить в ЦК, что проблема очень сложная, требует специального изучения компетентной комиссией и что такая комиссия нами создана. Не исключено, что со временем вопрос сам собой заглохнет. В худшем же случае мы выиграем время, чтобы подготовить более аргументированный доклад.
В этом месте я буквально перебил речь А.Н.Щукина:
- Не могу согласиться, что вопрос заглохнет. Ибо баллистические ракеты не собираются глохнуть, а это значит, что нам надо, не теряя времени, приступать к комплексной научной проработке проблемы ПРО с задействованием всей кооперации разработчиков, сложившейся при создании системы С-25.
Ф.В.Лукин сказал, что работы по ПРО надо начинать как можно скорее, но ничего не обещать. Какой будет результат - сейчас сказать трудно. Но никакого риска здесь нет: не получится ПРО - получится хорошая техническая база для более совершенных противосамолетных систем.
Подытоживая, Владимирский объявил, что по результатам состоявшегося обмена мнениями будет издан приказ по Главспецмашу о создании специальной комиссии по ПРО в составе: Щукин (председатель), Минц, Лукин, Расплетин. Кроме того, в КБ-1 и в НИИ Минца необходимо начать предварительные исследования по проблеме ПРО.
По окончании совещания ко мне подошел Лукин и сказал:
- Один умный человек заметил, что дьявол, если хочет загубить какое-нибудь дело, направляет его в комиссию, а в комиссию не включает сторонников этого дела. Вас не включили в комиссию по противоракетной обороне из-за вашего выступления.
На следующий день Лукин завел речь со мной о работах по противоракетной обороне:
- В этом ребусе мне ясно одно: работы по ПРО придется возглавить вашему 31-му отделу. Но кому поручить и как организовать это дело? Мне что-то подсказывает, что вы уже подумали над этим вопросом.
- Да, есть у меня некоторые мысли и прикидки насчет путей решения проблемы. Этим делом я занимался еще в Сочи, во время отпуска. Успел испортить две ученические тетрадки в клеточку и даже подготовить наметки исходных данных для наших главных смежников: ракетного КБ и КБ (или НИИ) по системе дальнего обнаружения баллистических ракет. Что же касается работ внутри КБ-1, то мне хотелось бы провентилировать свои прикидки силами небольших групп отраслевых специалистов, даже не отрывая их от работ по зенитно-ракетным системам. Только один-два человека в моем непосредственном подчинении будут освобождены от других дел для общей координации работ. Остальные будут пока что выполнять новую работу как разовые поручения в составе рабочих групп. Если проработки подтвердят мою рабочую гипотезу, то можно будет перейти и к созданию постоянных специализированных рабочих групп в существующих лабораториях, а потом и специальных лабораторий по мере разворота работ.
- А стоит ли вам лично с головой влезать в дебри конкретной работы и не будет ли от этого ущерба для зенитно-ракетной тематики? - спросил меня Федор Викторович.
- Система С-25 уже готова, и вопросы по ней не нашего с вами, а высшего государственного уровня. Систему С-50 под нашим шефством могли бы сделать со своими ОКБ заводы, изготавливавшие аппаратуру для С-25, во главе с ОКБ головного завода. К тому же заказчик не проявляет в ней никакого энтузиазма. А система С-75 - это, по существу, разжевывание научно-технического задела от С-25. Короче говоря, меня не тянет к перслицовываниям и модернизациям зенитно-ракетных систем. К тому же на всех этих системах есть главные конструкторы, у них - заместители, и мне в научно-техническом плане там делать нечего. Моя опека ничего, кроме ненужных бурных эмоций, принести не может. Во всяком случае, я настроен на то, чтобы с головой, как вы говорите, окунуться в новую проблему, а там, если это дело пойдет, то и совсем отмежеваться от зенигно-ракетных систем, оставить их на полное попечение Александра Андреевича Расплетина.
Через некоторое время у Владимирского состоялось совещание, специально посвященное вопросам ПРО. Рассматривалась записка, поступившая в Главспецмаш от Павла Николаевича Куксенко, в которой предлагался способ построения системы обнаружения и определения траектории баллистической ракеты по двум-трем засечкам прохождения ее через вертикально выставленные веерные радиолучи, размещенные на расстояниях порядка 500 километров вдоль предполагаемой трассы полета баллистической ракеты. Присутствующие быстро вскрыли несостоятельность этого предложения, смаковали ее в мельчайших подробностях. Я не участвовал в этой экзекуции, так как понимал, что Павел Николаевич вышел со столь легковесным предложением, находясь в исключительном морально-психологическом состоянии после недавних событий, круто и несправедливо изменивших его судьбу.
Каково же было мое удивление, когда спустя, может быть, полтора месяца в тот же адрес с таким же предложением обратился Александр Львович Минц - уже не как одиночка-изобретатель, а от имени института. И совсем странным было то, что на этот раз те же лица, в том числе Щукин и Расплетин, которые раньше вслед за Минцем говорили, что ПРО - это глупость, а потом издевательски потешались над предложением Павла Николаевича, теперь вовсю расхваливали ту же идею, выдвинутую Минцем под названием "Зональная система ПРО". И они же пропускали мимо ушей мои замечания, что это то же самое, что мы уже рассматривали и забраковали. Было принято решение рекомендовать предложенную идею для дальнейшей проработки в НИИ Минца, создать в этом НИИ специальное подразделение, подыскать в Москве площадку для строительства нового здания НИИ. Даже я, не осведомленный в закулисной стороне этого дела, понимал, что оно как фарс было разыграно для того, чтобы авторитетом НТС Главспецмаша под флагом особо важной тематики подкинуть "сена-соломы" институту Минца. За всем этим угадывалось нечто во взаимоотношениях Щукина и Минца, известное только им двоим. И это нечто однажды доверительно раскрыл мне сам Минц. Оказывается, по делу арестованного по обвинению во вредительстве Минца органами НКВД был привлечен в качестве ученого-эксперта Щукин, и эксперт дал следственным органам такое заключение, которое им было нужно для подтверждения обвинений. Теперь же, после ареста Берии, когда начались реабилитации, Минц сумел в полной мере использовать этот факт, чтобы держать на невидимом для посторонних коротком поводке высокопоставленного ученого-канцеляриста. Он не будет разоблачать Щукина, а заставит его из кожи вон лезть, чтобы во всем поддерживать Минца и расхваливать перед начальством, при котором состоит. Щукин будет содействовать укреплению престижа Минца и его института перед нужными инстанциями, при случае замолвит насчет выгодной институту тематики, выделения средств на строительство и развитие института, штатных единиц и фонда заработной платы, при представлении к премиям, наградам и прочим "сено-соломам". История с "зональной системой ПРО" была лишь одним из эпизодов этого рода.
Между тем в КБ-1 была начата проработка предложенной мною концепции начального этапа исследований проблемы ПРО, предусматривавшей создание полигонного комплекса в качестве экспериментальной базы для создания научного задсла в интересах построения боевой системы ПРО. Идея началa подкрепляться отраслевыми техническими решениями и теоретическими расчетами, подтверждающими возможность и намеченные принципы ее реализации. И в этот период у меня состоялся памятный разговор с Минцем, который он начал следующим образом:
- В КБ-1 вашей работе будет тесно. Но если вы выделитесь из КБ-1, прихватив с собой любую его половину, и объединитесь с нашим НИИ, то мы сможем ворочать большими делами. К тому же я в годах, а вы молоды и сначала будете фактически управлять всеми работами в НИИ, а затем и юридически занимать мое место и в НИИ, и в Академии наук.
Я вежливо поблагодарил Александра Львовича за лестное для меня предложение, но сказал, что не могу его принять, поскольку мы в корне расходимся в принципиальных вопросах проблематики ПРО. На это он ответил:
- Как строить мост - вдоль или поперек, потом разберемся. Сейчас главное - застолбить проблему за нами.
Тогда я заявил, что не в моем характере заниматься расчленением такой уникальной организации, как КБ-1.
Выслушав мой отказ, Александр Львович помрачнел, метнул на меня недобрый взгляд, сказал:
- В свое время вы пожалеете, что сейчас меня не поняли. Нам была бы обеспечена полная поддержка со стороны Александра Николаевича Щукина и инстанций, при которых он состоит. Что же касается уникальности, то наш НИИ уже сейчас не уступает вашему КБ-1. А дальше - поживем увидим.
Мы холодно простились и больше никогда не возвращались к предмету этого разговора. А я не сразу понял, что в этом холодном прощании было начало "холодной войны", которую потом вел А.Л.Минц, и не в одиночку, а с могучими союзниками.
Я, конечно, понимал, почему Минц сказал, что в КБ-1 мне будет тесно. Это хорошо понимал и Федор Викторович Лукин, и его беспокоило, как бы я потихоньку не зажал в отделе зенитно-ракетную тематику противоракетной тематикой. Это я почувствовал, когда в феврале 1955 года пришло указание о создании специализированных подразделений по ПРО в КБ-1, как головной организации, и в смежных организациях. Федор Викторович показал мне этот документ, обращаясь ко мне как бы с упреком:
- Вот еще одно постановление по ПРО. Так мы, пожалуй, совсем запустим наши зенитно-ракетные дела и не будет у нас ни того, ни другого.
- Не беспокойтесь, Федор Викторович,- сказал я.- Мы как раз хотели сегодня пригласить вас в экспериментальный цех нашего отдела именно по зенитно-ракетному делу. И вы увидите, что бесплотный джинн ПРО, витающий в КБ-1, не нанес никакого урона зенитно-ракетной тематике. Когда мы зашли в цех, я сказал:
- Вот наш сюрприз: радиокабины комплекса С-75 с полной аппаратурной начинкой, и даже работающей.
В командной кабине находились три человека. За пультом сидел зам. главного конструктора Бункин. Он командовал через микрофон, слушал доклады операторов по громкой связи, следил за сигнальными лампочками и экранами, комментировал ход контрольно-боевого цикла для Федора Викторовича:
- Идет работа от имитаторов. Вот на экране отметка цели, а это движется к ней отметка ракеты, сейчас будет встреча... Все в порядке. Не хотите посмотреть еще раз?
Федор Викторович стал дотошно все выспрашивать у Бункина, посидел за пультом, поерзал на вращающемся стуле, пошутил: "Для моего роста вполне удобно, а вам, Борис Васильевич, здесь тесновато".
Выходя из цеха, Федор Викторович спросил у меня:
- Когда вы все это успели?
- Весь фокус в замкнутом цикле: лаборатории, конструкторы, технологи, производство. Все в одном отделе.
- Этот Бункин - толковый мальчик.
- Да, Борис Васильевич здесь и дирижер, и первая скрипка. Пока Александр Андреевич на полигоне, а я на объектах С-25, он фактически сам себе и начальник, и главный конструктор, нашел хорошие связи с отраслевиками, конструкторами, технологами, производственниками, и вот они дружным колхозом сварганили эту штуку. С Бункиным люди работают охотно и дружно. Мне пришлось лишь немного помочь ему по высокочастотной части и в подборе хватких ребят, а дальше моей задачей было не мешать. Правда, не чаще одного раза в неделю проводил оперативки по этой работе. Но дело не только в этом. Главное - в том, что у нас на создании С-25 сколотился уникальнейший по сыгранности и мастерству исполнителей оркестр. Для него после С-25 разработка С-75 все равно, что после симфонии - "чижик-пыжик". Очень жаль, что новую симфонию - многоканальную, дальнобойную - мы уступили приготовишкам, не знающим ни нот, ни инструментов.

 Отправлено: 12.04.11 12:02. Заголовок: Воспоминания.Часть 2..

Воспоминания.Часть 2.
2.

Новый, 1956 год СКБ-30 встретило разработкой эскизного проекта экспериментальной радиолокационной установки РЭ для исследования радиолокационных характеристик баллистических ракет. Вместе со смежными организациями были определены общий технических облик, состав и технические характеристики экспериментального полигонного комплекса средств ПРО, задуманного как действующий макет будущей системы ПРО Москвы.
По инициативе Устинова и Рябикова вместе с аппаратом министерства и Спецкомитета в январе 1956 года мы подготовили проект постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о работах по противоракетной обороне. Этот проект вместе с пояснительными альбомами теперь лежал в сейфе Устинова. Но, не дожидаясь принятия постановления, Дмитрий Федорович издал все необходимые приказы по министерству, как если бы постановление уже вышло.
В этот период, когда старый год ушел в прошлое, а новый еще не раскачался, я решил побывать в Ленинграде на научно-технической конференции. До перехода в КБ-1 на всех таких конференциях я не упускал случая выступить с докладом, но потом словно бы в воду канул для всех, кто по работе не был связан с КБ-1. Поэтому факт моего появления на конференции был даже специально упомянут во вступительном слове председателя оргкомитета. Но почти сразу после этого в зал заседаний вошел дежурный офицер и объявил:
- Инженер-полковнику Кисунько приказано срочно позвонить по ВЧ министру.
Мой разговор с Устиновым продолжался не более двух минут. Сегодня же в любое время мне приказано быть у министра. С большим трудом удалось достать билет на самолет, следующий рейсом Хельсинки-Москва.
Устинов ждал меня, разложив на столе все хранившиеся у нею материалы по ПРО, подготовленные для доклада "в верхах". Меня он строго отчитал за самовольный, без его разрешения, выезд в Ленинград.
Завтра,- сказал он,- в 10.00 мы будем у министра обороны маршала Жукова и тебе надо будет доложить ему в течение пяти минут суть всех этих материалов. Может быть, потренируемся - я за Жукова, а ты за себя? Продумай, соберись с мыслями, чтобы все было коротко и ясно, по-военному. Кстати, надень форму. От министерства поедешь со мной.
По тому, что Дмитрий Федорович перешел со мной на "ты", и понял, что он хочет меня приободрить перед ответственным докладом.
Жуков встретил его уважительно, как человека, которого хорошо и давно знает. Я ему представился по-военному, он поздоровался со мной, привычно окинув меня быстрым взглядом с ног до головы, сказал, взглянув на часы:
- Помню вас как докладчика по системе С-75 на совещании у Малышева. Начинайте.
Выслушав доклад, сказал Устинову:
Все это ты мне уже рассказывал, правда, не так подробно. Нам друг друга уговаривать не надо. Давай подписывать бумагу "наверх".
Устинов достал текст докладной записки в ЦК КПСС, оба министра ее подписали, Жуков сказал:
- Хорошо бы это отправить в ЦК с нарочным прямо сейчас, а я постараюсь, чтобы там успели все оформить к очередному заседанию Президиума ЦК.
Вернувшись в министерство, Устинов распорядился о срочной отправке документов в ЦК и начал снова инструктировать меня - на этот раз по моему предстоящему докладу в ЦК:
- Учти, что там к тебе могут быть вопросы о возможности создания малогабаритных подвижных комплексов ПРО по типу автомобильных зенитно-ракетных комплексов, вплоть до совмещенных противоракетно-противосамолетных комплексов. В ЦК и Совмин поступает немало предложений в этом духе от твоего давнишнего знакомого, а ныне министра, Калмыкова. Да и кое-кто из твоих коллег-конструкторов не прочь добавить свою лепту в смятение умов вокруг твоих предложений.
На заседании Президиума ЦК КПСС предложения по работам в области ПРО рассматривались 3 февраля. В своем докладе, следуя предостережениям Устинова, я особо подчеркнул отличия проблем ПРО от проблем противосамолетной обороны и принципиальные различия относящихся к ним технических решений. Своим преподавательским чутьем я уловил, что доклад воспринимается с интересом, и немного увлекся, перебрал время, подсказанное мне Устиновым и Рябиковым. Ворошилов задал мне вопрос: не будут ли осколки рикошетировать от баллистической головки? Я ответил, что это исключено благодаря огромным скоростям сближения головки с осколками, тем более что и сами осколки (вернее - шрапнелины) будут начинены взрывчаткой. В знак согласия с моим ответом члены Президиума ЦК как-то дружно утвердительно закивали.
Было предложено по линии ЦК принять короткое принципиальное постановление с одобрением внесенного предложения Миноборонпрома и Минобороны, а Совмину поручить выпустить подробно развернутое постановление с указанием исполнителей и сроков работ по всем объектам экспериментального комплекса ПРО и по созданию противоракетного полигона. Постановление Совмина вышло 17 августа 1956 года, но к этому времени уже была произведена рекогносцировка мест дислокации и полным ходом шло проектирование объектов будущего полигона в организациях Минобороны; в июле на ближайшую к нему станцию начинали прибывать эшелоны военных строителей, была отдана директива Генштаба о создании полигонной войсковой части, которой был присвоен № 03080. В постановлениях ЦК и Совмина полигону был присвоен шифр "полигон А", экспериментальному комплексу - "система А".
Спустя несколько дней после заседания Президиума ЦК Устинов взял меня с собой на Капъярский полигон ГЦП (Государственный центральный полигон). Летели мы самолетом, оборудованным для министра в салонном варианте. Вчера сидели допоздна, сегодня вылетели очень рано, чтобы успеть проскочить на место без болтанки, и мне очень хотедось спать. Но Устинов все время выспрашивал у меня всякие технические подробности о том, как будут обнаруживаться баллистические ракеты и наводиться на них противоракеты, и при этом каждый раз переводил разговор на то, не надо ли кого еще из министерства подключить к работам по "системе А". Теперь я снова, как и раньше много раз на заводах, в НИИ и КБ в период работ над "Беркутом", продолжал поражаться неутомимости Устинова. Спит ли этот человек когда-нибудь? Или, может быть, таким, как он и Рябиков, выдают особые таблетки из кремлевской аптеки, чтоб могли сколько надо работать и не спать?
Нa этот раз Дмитрий Федорович особенно настойчиво интересовался вопросами точности наведения противоракет на цели. И я понимал озабоченность министра этими вопросами, может быть, навеянную заявлениями Минца, а вслед за ним Расплетина и Щукина, что это глупость - стрелять снарядом но снаряду.
Вы, вероятно, заметили,- объяснял я Устинову,- что в ситуациях Б-200 мы все время мучились с угловыми точностями, а точности по дальности получались как бы сами собой с большим запасом по сравнению с требованиями технических условий, и все к этому привыкли. Так вот, напрашивалась мысль о том, чтобы положение целей и противоракет определять по их дальностям, измеряемым тремя пространственно разнесенными дальномерами. Это можно назвать мпоюпозиционной радиолокацией или методом трех дальностей. Но и при этих условиях точность измерения дальности, то есть времени запаздывания радиолокационных эхо-сигналов, нам придется повышать в десять раз, а может быть, и больше. В более отдаленной перспективе не исключено применение головок самонаведения, работающих по естественному тепловому излучению баллистических боеголовок. Поэтому предусматривается и исследовательский вариант противоракеты с тепловым координатором для головки самонаведения. Однако в этом вопросе еще очень много неясного, все строится на догадках, и прояснить их можно только полигонным экспериментом...
На полигонном аэродроме, где сел министерский Ил-14, нас встречал подполковник, присланный начальником полигона. Он увидел вышедших из самолета полковника и с ним похожего на монтажника человека в ватных брюках, ватной фуфайке, валенках, в нахлобученной ушанке. Подполковник решил, что министр не прилетел, а на полигон об этом не успели сообщить. Подошел к полковнику, начал отдавать рапорт. Но полковник - а это был я - его перебил и сказал, кивнув на "монтажника":
- Докладывайте министру.
Добираться до стартовой площадки ракеты Р-5 подполковник предложил на выбор: на "газике" или вертолетом. Устинов выбрал вертолет, и от этого выбора у меня, что называется, "заекало": в тот период нередкими были аварии вертолетов из-за поломок винтов.
В вертолете Устинов сначала с любопытством рассматривал его внутренние детали, пытался заговорить со мной, но в грохочущей коробке это не получалось. Тогда он поднялся со скамьи и начал заглядывать в хвостовой отсек. От его движений вертолет начал раскачиваться, и я подумал, что так недолго и грохнуться. В подтверждение этой догадки показалось рассвирепевшее лицо второго пилота. Он жестами показывал мне, чтобы я угомонил своего попутчика. Пришлось дернуть министра за ватник, жестами объяснить, в чем дело. Дмитрий Федорович неохотно вернулся на свое место на скамье, укоризненно покачал головой. По прибытии на место, прощаясь с экипажем, сказал:
- Спасибо за доставку. Но больше я на такой машине не ездок. Уж больно она у вас сурьезная: ни повернись, ни пошевелись...
На полигоне, где мы сейчас находились, мне довелось побывать в мае прошлого года. Тогда выдалась ранняя весна, и поэтому на бетонке от полевого аэродрома до городка попадалось много уже подросших молодых орлов. Они нехотя, с сердитым клекотом, слетали с дороги при приближении "газика". А один, разозлившись, стал преследовать "газик", спикировал на него и разбился насмерть о металлическую раму ветрового стекла с той стороны, где рядом с водителем сидел я. По этому случаю я потом в шутку сказал начальнику полигона:
- Что-то у вас, Василий Иванович, орлы начали дичать, совсем отвыкли от "газиков", а молодые даже идут на таран.
Тогда нельзя было не заметить, что здесь установилось полное затишье. Показывая стартовые и измерительные площадки, сотрудники Королева говорили о них в прошедшем времени, как будто это музейные экспонаты. Теперь уже в другом месте велось строительство полигона для межконтинентальных ракет, а здесь все словно бы отмирало.
Но сейчас на полигоне все оживилось, как в былые времена. Предстоял пуск баллистической ракеты Р-5, с атомным зарядом. Столь серьезного события на полигоне еще не было. Прибыли маршал Неделин с большой группой помощников, Королев со своими коллегами-конструкторами, представители атомных фирм во главе с замминистра. Запустить ракету Р-5 в привычный для полигона квадрат падения в песках - задача технически несложная, ракета серийная, боевой расчет - штатный военный, натренированный на таких пусках, все отлажено но, но... Все дело в том, что надо уловить подходящие погодные условия в районе точки падения боеголовки с атомным урядом. В ожидании погоды прошло несколько дней, которые Устинов использовал для того, чтобы проехать вместе с Коротыгиным в качестве экскурсовода и со мной и позднее прибывшим Гренгагеном в качестве экскурсантов по объектам полигона. А однажды все мы оказались в роли экскурсантов при демонстрации процесса сборки и разборки атомного заряда. Попутно замечу, что я тогда не задавался вопросом о том, есть ли технический смысл в этом пуске с подрывом атомного заряда всего в ста километрах севернее города Аральска и насколько опасна эта затея экологически...
Но вот она стоит на пусковом столе, готовая к пуску ракета, дьявольская штука, выкрашенная в ангельский белый цвет, чтобы лучше отпечаталась на пленках кинотеодолитов. Мы с Устиновым стоим рядом с нею. При виде ее в памяти министра, наверное, вырастают самые трудные годы первых забот и первых тревог в этой степи. Устинов был единственным из министров, который увидел горизонты и перспективы ракетной техники, тогда как многие специалисты, особенно в авиации, считали ракетную технику всего лишь модным заблуждением, которое вскоре пройдет. Устинов создал в своем министерстве два центра по ракетной тематике: один - по баллистическим ракетам, торой - по системам самолетного и противосамолетного paкетного оружия. И здесь, на далеких степных просторах, под его личным присмотром были созданы полигоны для запусков pакет всех классов. И сейчас, при виде Р-5, он с особой остротой ощутил тяжесть и ответственность той ноши, которую взвалил и на себя, и на этого рядом с ним стоящего идеалиста, который сосрсдоточенно смотрит на самую верхушку ракеты: похоже, что для него в ракете существует только ее боеголовка, по которой он собирается стрелять. Молод еще, горяч и даже не подозревает, что по нему самому не утихает стрельба из нешуточных калибров еще с тех времен, когда он едва не угодил в антенные "вредители". Сейчас не те времена, но число охотников пострелять не убавляется, и ему в одиночку не отбиться от них без опыта и министерских калибров. Устинов помнил брезгливо-пренебрежительные ухмылки маститых и полумаститых скептиков: "Снарядом по снаряду? Ну что ж: безумству храбрых поем мы песню". Ничего, мы еще посмотрим, кто как запоет!


V
В противоракетной системе при перехвате баллистической ракеты все свершается с непостижимой для человеческого восприятия быстротой. Сближение противоракеты с целью происходит со сверхкосмической скоростью, и отслеживать этот процесс, управлять наведением противоракеты на цель невозможно без использования быстродействующей ЭВМ и без автоматизации на основе ЭВМ взаимодействия всех средств ПРО. Для этого ЭВМ и все подсистемные компоненты ПРО должны быть связаны между собой линиями обмена информацией, принимаемой и передаваемой в реальном масштабе времени. В системе "А" центральная ЭВМ должна была обеспечивать взаимодействие в реальном масштабе времени полета цели восьми абонентов, территориально разнесенных от нее на расстояниях до 250 километров. Таким образом, речь шла о создании компьютерно-автоматизированной многокомпонентной системы, не имевшей прецедентов ни в военной, ни в гражданской технике.
Нелегко было "собирать" систему, подключая объекты один за другим через радиорелейные связи к центральной ЭВМ, учить машину и объекты "общаться" друг с другом, выполняя общую боевую программу. Для этого на полигоне велась круглосуточная работа боевых расчетов, составленных из военных и работников промышленности. И требовалось практически безвыездное мое присутствие на полигоне как Генерального конструктора, но... в постоянной готовности к вылету в Москву для отражения очередных попыток "антикисуньковской" реорганизации КБ-1. Например, когда убирали из КБ-1 "на повышение" Лукина, то на его место пытались назначить главным инженером Расплетина. Я был решительно против того, чтобы любой из нас, трех главных конструкторов (Кисунько, Колосов, Расплетин), получил административную власть над двумя другими. Кто хочет получить такую власть, пусть слагает с себя обязанности Главного конструктора, уступает место другому.
...На полигоне эту небольшую комнату на третьем этаже в здании главного командно-вычислительного центра (ГКВЦ) называли коротко: ЦИС. На самом же деле ЦИС - центральный индикатор системы - это небольшой пульт-индикатор, мало заметный в комнате, носившей его имя, среди аппаратных шкафов, гудевших своими выпрямителями и мигавших сигнальными лампочками. Внешне он был похож на двухтумбовый письменный стол, тумбы которого густо начинены радиоэлектронной аппаратурой, а на его "столешнице" сзади установлен блок индикаторов с двумя экранами кинескопов и вертикальной панелью цветных табло, похожих на прозрачные прямоугольные клавиши, подсвечиваемые изнутри сигнальными лампочками. На свободной от индикаторов передней части "столешницы" - кнопки управления, сверху на индикаторном блоке - электронные часы, показывающие время сменяющимися через каждую секунду цифрами. Во время боевой paботы это время, оставшееся до старта противоракеты, рассчитанное и постоянно уточняемое на ЭВМ, после старта противоракеты - время ее полета. А на экранах ЦИСа можно наблюдать высвеченные точки стояния расположенных в пустыне радиолокаторов наведения и стартовой позиции противоракет, отметки баллистической ракеты и наводимой на нее противоракеты, отклонение противоракеты от расчетной траектории наведения в течение всего времени ее полета от старта до встречи с целью.
В комнате ЦИС разрешается находиться только дежурной смене офицеров полигона и строго ограниченному кругу ближайших помощников Генерального конструктора. Отсюда осуществляется управление боевыми работами системы "А", стыковочно-отладочными работами, проверка готовности средств и системы в целом к пускам, в том числе путем проведения электронных имитаций боевой работы. За всеми ставшими привычными миганиями табло и движущимися на экранах отметками стояла напряженная круглосуточно-посменная, а для ведущих специалистов чаще всего сверх всяких смен, работа людей на радиолокаторах и стартовых позициях, на главном вычислительном центре и на радиорелейных линиях, связывающих его с объектами.
В напряженный период "сборки" и комплексной отладки системы приходилось и мне, как Генеральному конструктору, неотлучно сутками находиться на ЦИСе. Не без того, чтобы часок-другой вздремнуть на старом скрипучем диванчике с матерчатой обивкой неопределенного цвета, кем-то будто специально для меня поставленном у стены за аппаратным шкафом с поэтическим шифровым названием "Василек". Но как-то получалось так, что я и сквозь сон словно бы ухитрялся следить за командами и докладами по громкоговорящей связи. Дежурные офицеры пробовали отключать репродуктор, чтобы "дать человеку вздремнуть", но человек в тот же момент просыпается и спрашивает: "Что случилось с ГГС?" Сквозь дрему подслушивая ГГС, иногда приходилось подниматься, чтобы посоветоваться с дежурным программистом или с теоретиками, а то и вызывать кого-нибудь из специалистов, послав за ними дежурный "газик" к общежитию. Или взять микрофон ГГС в связи с очередным "утыком" на "Орле", "Байкале", "Соколе" или "Причале" - под такими позывными зашифрованы на ГГС объекты системы:
- Я - первый. Пригласите к микрофону нашего ответственного представителя (по режиму - упаси боже, сказать "представителя Генерального конструктора"!).
В ночное время дежурный иногда может ответить, что ответственного сейчас разыщут. Тогда "первый" уточняет:
- Если он отдыхает, то пригласите кого-нибудь из наших. Но и в этих случаях тот, кого искал генеральный, обязательно вскоре появлялся на ГГС. Люди знали, что если кого спрашивает, "первый", то его надо непременно найти в любое время суток. Впрочем, долго искать не приходилось, так как мои представители тоже взяли себе за правило "подночевывать" прямо в аппаратных помещениях. В таком режиме работали и главные инженеры войсковых частей полигона. Иногда давалась команда перебросить специалиста с одного объекта на другой, и летчики выполняли ее незамедлительно на своих Як-12 и Ан-2. Люди работали, не зная выходных дней, а офицеры дальних площадок неделями не бывали дома и при этом не теряли чувства юмора. На полигоне в ходу была песня с такими словами:


Зачем систему "А" придумал
лохматый член-корреспондент?
Не тем он местом, видно, думал
в тот роковой для нас момент.
Из-за такого разгильдяя
загнали нас в Бет-пак-Дала.
Ах, доля наша роковая!
Зачем сюда нас привела?
И не дают нам здесь пощады
бураны, вьюги, пыль да зной.
Я ждал привета и награды,
а разучился спать с женой.

 Отправлено: 12.04.11 12:04. Заголовок: Часть 2.Продолжение ..

Часть 2.Продолжение
Первая работа системы "А" по перехвату баллистической ракеты Р-5 прошла 24 ноября 1960 года, прошла вполне успешно (после того, как 5 ноября ракета Р-5 "завалилась" наполовину заданной дальности и не вошла в зону поражения системы "А").
Но среди технарей-разработчиков не зря существует не личное юмора поверье: "Нехорошо, когда с первого раза все случается хорошо". И действительно- после первой удачи ноября пошла полоса сплошных неудач: 8 декабря система работала из-за короткого замыкания в одной из ламп в центральной вычислительной машине; 10 декабря в противоракеке во время полета отказал программный механизм; 17 декабря - неисправность блока питания приемника в радиолокаторе ючного наведения; 22 декабря - ошибка оператора радиолокатора дальнего обнаружения; 23 декабря - незапуск двигателя второй ступени противоракеты. Итак - пять нулей подряд, с израсходованием пяти ракет Р-5 и двух противоракет, незавидная картина в преддверии Нового, 1961 года! И что характерно: у каждой неудачи - своя причина, каждый раз выскакивала новая неприятность, попробуй угадай - какая пакость выскочит при следующем пуске?


Что-то надо было предпринять, прежде чем продолжать пуски, |но что? Недельный круглосуточный, без выключения, прогон всей системы "А" в режиме централизованного управления, с имитацией боевой работы по условным целям! Только так я полагал, можно заставить "выгореть" все ненадежные элсменты в аппаратуре, заменить их новыми, все средства системы "приработаются" друг к другу, надежность системы начнет время повысится. После прогона -предновогодний пуск, и если он будет удачным, то командированные люди из "почтовых ящиков" сами согласятся не улетать на Новый год, а | не 1 (ового года сразу же, без потери темпа, закончить всю программу пусков.
В режиме прогона не скучали и противоракетчики: все противоракеты были подвергнуты глубокой профилактической чини, были проведены четыре пуска противоракет с макетами боевых частей по условной (имитированной) цели. Наконец на 30 декабря назначена боевая работа по ракете Р-5, и режим прогона плавно переходит в предпусковые проверки системы по "пуск-плану". Не обошлось без перестраховочных запасов, и пуск был перенесен на 31 декабря.
Готвность одна минута. Идут певучие сигналы: "Протяжка-1" и "Старт-1", их прохождение высвечивается на табло ЦИСа - центрального индикатора системы. Это значит, что на измерительных пунктах запущены лентопротяжные механизмы записывающих устройств и уже произведен старт ракеты Р-5. На табло ЦИСа высвечиваются "Захват СДО", "Захват 1 РТН", на экране появляется и начинает ползать отметка точки падения Р-5, прогнозируемой по данным СДО -системы дальнего обнаружения и затем уточняемой по данным РТН - радиолокаторов точного наведения. По мере уточнения точка падения стабилизируется... Старт противоракеты. По отметкам на экране и по светящимся табло на ЦИСе видно, что ракета устойчиво наводится на цель по данным РТН. Очень красиво идет боевой цикл! И вдруг... при переходе в режим точно ступени пропадает сигнал сопровождения цели радиолокатором точного наведения на объекте "Сокол". Запрашиваю г громкоговорящей связи: _
— "Сокол", от вас нет 16-9!
— Я "Сокол". 16-9 нет и не будет.
Из-за отсутствия точных координат цели наведение на нее прошло с большими ошибками, цель прошла без поражена Шестой нуль после 24 ноября. Хороший новогодний подарочек для злопыхателей. За десять лет своей работы в "ящике" я вывел эмпирическое правило: у каждого Моцарта должен быть свой Сальери. Но на мою долю (хотя мне далеко до сравнения с Моцартом) этих "заклятых друзей" выпало многовато, и все они действуют на редкость согласованно и высокоорганизованно, поощряемые и предводительствуемые лично самим министром.
В самолете Ил-18, следовавшем спецрейсом в Москву, противоракетную инженерию застал полигонный Новый год 21.00 по московскому времени. В хвостовом отсеке у кого-то нашлась бутылка шампанского, и этот факт символически отмечен тостом Генерального конструктора. Я высказался в том смысле, что сегодня нас подвела нелепая случайность, мы с ней разберемся, и будет для нас грядущий год завершающим на системе "А", и навалимся мы на создание боевой системы. Под шумный новогодний галдеж, смешавшийся с гулом авиационных двигателей, никто не обратил внимания на мимолетный мой разговор с ответственным представителем Генерального конструктора на объекте "Сокол".
- Григорий Васильевич,- обратился ко мне Леонид Koндратьев,- а ведь мы могли ее сбить сегодня. Цель была захвачена автоматом, но мне очень уж захотелось подстраховав захват вручную, кнопкой. И почему-то нажал кнопку "сброс". Какое-то наваждение получилось. Всего-то и надо было: смотреть на экран и не вмешиваться.
- Не расстраивайся, Леня, зато ты теперь на всю жизнь усвоишь, зачем в автоматику обязательно надо вводить "защиту от дурака". А твой секрет пусть останется между нами, иначе ребята выпихнут нас без парашютов из этого великолепного лайнера.
Признание Лени не рассердило, а обрадовало меня тем, что аппаратура, оказывается, в происшедшей неудаче ни при чем.
За новогодним столом я пробыл недолго. На меня словно сразу навалились все полигонные недосыпы, бдения на ЦИСе.....



В новом году в первом же пуске 13 января произошло пропадание сигнала ответчика на 38-й секунде полета противоракеты. Зато и в этом пуске и в четырех последующих - 14 января, 13 и 22 февраля и 2 марта - весь наземный комплекс сработал безотказно-явно плодотворной оказалась идея предновогоднего прогона. И это позволило наконец-то заняться paдиолокационной селекцией головной части от обломков корпуса баллистической ракеты: 14 января - вручную, 18 и 22 февраля - автоматически с использованием схемы сторожевых стробов. Во всех трех случаях попытки селекции оказались неудачными, но были получены данные для доработки схемы сторожевых стробов. Эти данные незамедлительно передавались. но ВЧ-связи в СКБ-30, где круглыми сутками колдовали над расчетами, схемами и аппаратурой начальник лаборатории Юрий Шафров со своими помощниками Аникеевым, Корнеевым, Ноняевым, Парамоновым и многими другими, которых министр окрестил "детским садом". Любые задания или задачи с полигона, передаваемые по телефону, воспринимались во всех подразделениях СКБ-30 как приказ, который должен быть выполнен "впереди паровоза и даже впереди паровозного дыма".
Поскольку все средства системы сработали безотказно, не было оснований откладывать очередную работу системы "А" по ракете Р-12 с уводом корпуса. Такая работа была назначена на марта. Во время предпусковых проверок по "Икс-плану" не обошлось без перестраховочных задержек, и система вышла на готовность с общей задержкой в несколько часов от назначенного времени, но внезапно режимными службами был объявлен запрет на все виды излучений. Оказалось, что неподалеку прходил поезд, в котором находился иностранец, следовавший в Алма-Ату. Предполагалось, что он может вести радиоразведку.
II связи с этим системе "А" и СП ракеты Р-12 был объявлен режим ожидания, личному составу с подменой разрешены отлучки на обед. Отбой запрета, снова предпусковые проверки, наконец готовность одна минута, после нее - привычная картина: "Протяжка-1" и "Старт-1", значит, на нас запущена Р-12. "Захват СДО", "Захват РТН" на табло ЦИСа. Точка падения на экране. От репродуктора ЭВМ идут мягкие звуки, похожие на успокаивающий шепот. И вдруг... отметки цели беспорядочно замельтешили по экрану и затем совсем исчезли. Погасли все табло. Исчез и характерный звук из репродуктора, подключенного к ЭВМ. Жуткую тишину нарушает голос по громкоговорящей связи. Это мой голос, но мне самому он казался абсолютно чужим:
- "Днепр", в чем дело?
- Остановилась программа,- отвечает "Днепр" голосом дежурного программиста Андрея Степанова.
- Пустить снова программу!
В ответ послышалось сначала знакомое чуфыканье репродуктора ЭВМ, а затем по громкоговорящей связи - голос программиста:
- Программа пущена!
На индикаторном пульте все началось сначала, но теперь уже в какой-то спешке выскакивают одна задругой светящиеся надписи табло, на экране - отметка цели и отметка точки ее падения... А вот уже из репродуктора ЭВМ следуют один за другим тринадцать напоминающих рычание звуков. После пуска ракеты внимание всех находящихся у центрального пульта-индикатора приковано к правому индикатору, на котором высвечивается сигнал рассогласования между истинным положением противоракеты и требуемым для ее точного наведения на цель. Визуально по экрану рассогласование не улавливается, воспринимается как нулевое. Наконец ЭВМ выдает сигнал "Подрыв" для боевой части противоракеты и затем - сигнал "Исходное положение" для всех средств системы. Итак, на весь боевой цикл от повторного запуска программы до поражения цели было затрачено 145 секунд! Можно сказать, инфарктные секунды. Получилось, что мы нечаянно проверили систему в жестком цейтноте.
- Итак, Або Сергеевич,- обратился я к полковнику Шаракшанэ,- главное сейчас - быстро доставить и проявить пленки кинофоторегистрации цели и противоракеты в районе их встречи. Только по пленкам сможем узнать, что там произошло, на высоте 25 километров, да еще и на удалении более 150 километров отсюда. Визуально на центральном индикаторе все вроде выглядит неплохо, но, пока не разберемся с пленками, давайте договоримся: никаких комментариев ни промышленникам, ни военным.
На следующий день, в воскресенье, я случайно встретился с Шаракшанэ на пункте голосования по выборам депутатов в местные Советы. Шаракшанэ сказал мне, что пленки проявлены, в них ничего особенного - разве что после подрыва боевой части противоракета развалилась на несколько кусков.
Это сообщение меня не очень встревожило: в конце концов, ведь мы еще не знаем, как ведет себя при поражении осколочно-фугасными элементами головка баллистической ракеты, снаряженная вместо боевой части стальной плитой весом в полтонны. В ней нечему взрываться, и она, может быть, продолжала лететь как продырявленная железяка. Значит, надо ускорить поиски ее в квадрате падения. В точности наведения я не сомневался, но не было полной уверенности, что скорость разлета поражающих элементов соответствует теоретической, которую я закладывал при определении упреждения подрыва.
А что, если действительная скорость совсем иная и тогда подрыв произведен либо слишком рано, либо слишком поздно? В любом из этих случаев цель не будет поражена.
Вернувшись к себе в домик, я вызвал прикрепленную мне от полигона "Победу" и предложил двум своим сотрудникам съездить на рыбалку на озеро Карагач. Помнится, однажды там довелось надергать из-под молодого льда полный багажник окуней. Но на этот раз не было никакого клева: говорят, что даже рыба в этом маленьком водоеме задыхается от недостатка кислорода. На обратном пути в Сары-Шагане заглянул ни рынок. Там стояли две женщины с товаром: у одной - 250 яиц, у другой - кусок сала. По возвращении в домик поджарили яичницу с салом, закусили и разошлись отдыхать. Но вскоре меня разбудил звонок аппарата ВЧ-связи. Дежурный по предприятию из Москвы сообщил, что ночным рейсом с понедельника на вторник на полигон выезжает новый главный инженер предприятия А.В. Пивоваров.
Итак, все ясно, как божий день,- любимое выражение министра. До Москвы информация о кинофотопленках дошла как слух об очередном ляпе на системе "А", уже двенадцатом подряд, случившемся 4 марта. Удобный повод, чтобы направить на полигон "боярина из Москвы", который, якобы ознакомившись с делами на месте, предложит начальству приостановить работы и назначить комиссию, которая должна разобраться: стоит ли продолжать впустую пулять ракетами и противоракетами или лучше закрыть эти работы, а систему "А" демонтировать и списать? При нынешней организационной структуре такую комиссию может создать даже не министр, а, например, ответственный руководитель-Генеральный конструктop КБ-1, которому теперь подчинены и Генеральный конструктор системы "А" и СКБ-30. А министр, получив решение комиссии, выйдет в ЦК и напомнит кому надо, что это Кисунько вместе с маршалом Жуковым в 1956 году протащили через ЦК и Совмин постановление о создании системы "А". Это с подачи Устинова и Жукова пущены коту под хвост государственныe средства на создание громадных дорогостоящих бандур и системы "А" и специального огромного полигона в пустыне для их размещения и испытаний. И это при том, что были отвергнуты предложения о создании компактных противоракетных комплексов "Сатурн" автофургонного типа и даже универсальных противоракетно-противосамолетных комплексов.
Нам этот сценарий с "боярином из Москвы" представлялся тем более вероятным, что на роль "боярина" был избран хорошо известный мне Пивоваров, тот самый, который согласно сценарию выступил на памятном заседании парткома с предложением о реорганизации руководящей верхушки КБ-1 и вознамерился обвинить меня в антипартийной фракционной деятельности, выразившейся в несогласии с его предложением.
В понедельник утром ко мне в домик позвонил Шаракшанэ.
- Григорий Васильевич, я очень виноват перед вами. Вчера я доложил вам о пленках со слов солдата, проявлявшего пленки. Сейчас я посмотрел их сам и могу вас обрадовать: после подрыва боевой части начала разваливаться на куски баллистическая головка. Сейчас принимаем меры к поискам ее остатков. Все наши офицеры вас поздравляют.
- Приезжайте ко мне с пленками и поручите группе анализа подготовить проект шифровки на имя Никиты Сергеевича, в ЦК КПСС.
Пока Шаракшанэ ехал к "домику Кисунько", у меня на столе уже стояли графины со спиртом и с водой, стаканы, а на сковородке шкворчала яичница с салом. Весть об успехе быстро разнеслась по полигону, и к домику потянулись с поздравлениями военные и промышленники. Спирт по вкусу запивали или разбавляли водой и закусывали прямо сырыми яйцами и ломтиками сала. Так пошла в дело вся провизия, закупленная мною вчера на сары-шаганском рынке.
Вечером мы вместе с начальником полигона и представителями промышленности рассматривали проект шифровки.
- Итак, Степан Дмитриевич, все изложено правильно. Будем подписывать?
- Оно-то правильно, но я человек военный и могу подписывать документы не выше, чем в адрес моего непосредственного начальника. Да и вам я бы не советовал посылать эту шифровку прямо в ЦК, в обход своего министра. Начальство такое никому не прощает.
- Своему министру я позвоню по ВЧ-связи. А вам почему бы не позвонить своему начальнику и попросить разрешения подписать эту шифровку?
В конце концов вопрос о подписании шифровки уладился, и она срочно была отправлена в ЦК КПСС, министру обороны и председателю военно-промышленной комиссии Д. Ф. Устинову. Но еще раньше этого я позвонил Устинову. А министру не звонил. Пусть подольше потешится иллюзией, будто 4 марта в системе "А" опять получился пшиковый пуск.
Подписывая шифровку, я испытывал смешанное чувство радости от выстраданного успеха и одновременно чувство тревоги от сознания того, что именно теперь, после 4 марта, станут еще более агрессивными, изощренными и опасными для возложенных на меня работ козни моих могущественных недоброжелателей. Но зато система "А" теперь и сама за себя сможет постоять, и за своих создателей.
...Поразительно, что после 4 марта система "А" действительно словно бы решила посрамить своих хулителей. Ее объекты как бы натренировались, приработались друг к другу, сократилось число отказов, предпусковых задержек. 26 марта была уничтожена боеголовка ракеты Р-5, ее штатная боевая часть, содержащая 500 кг тротила, взорвалась на траектории под воздействием поражающих элементов противоракеты. Представитель поисковой группы ракетных войск сказал офицерам полигона: "Сверлите дырки в кителях!"
Всего в системе "А" было проведено 11 пусков с уничтожением баллистических боеголовок, а также пуски противоракет в специальных исследовательских комплектациях: С2ТА - с координатором для тепловой головки самонаведения, Р2ТА - с радиовзрывателем, Г2ТА - с оптическим радиовзрывателем. При этом исследовательские пуски были задуманы как элементы научного задела для следующего поколения средств ПРО, которые должны были бы включаться в состав системы "А" как постоянно развивающейся полигонной научно-экспериментальной базы по тематике ПРО.
Но осуществиться этим замыслам не было суждено из-за процессов по тематике ПРО, вызванных неожиданными для многих результатами испытаний системы "А". Если раньше бытовало мнение, что ПРО - это такая же глупость, как стрельба снарядом по снаряду, то теперь у тех же скептиков появилось желание "застолбить" эту ставшую престижной тематику за собой. Но для этого надо было убрать из ПРО первопроходцев, на которых повели дружную атаку все новоявленные энтузиасты ПРО. Как грибы после дождя стали появляться дилетантские прожекты, поощряемые и поднимаемые на щит самим министром, соблазнительные для военного заказчика. Однако для дезавуирования системы "А" были запущены не только прожекты, но и нечто материальное.

 Отправлено: 12.04.11 12:06. Заголовок: Воспоминания Г.В.Кис..

Воспоминания Г.В.Кисунько. Часть 3.
Летом 1961 года на полигоне в моем кабинете появился незнакомый мне человек, представился, что он - Плешаков Петр Степанович, прибыл сюда для испытаний средств преодоления ПРО, просит моего содействия. Будут запущены на противоракетный полигон баллистические ракеты, оснащенные надлежащим образом, и надо посмотреть, как это отразится на работе радиолокаторов системы "А".
Я согласился помочь, но попросил, чтобы меня ознакомили с тем, что представляют собой средства преодоления ПРО, "которыми вы хотите забить наши локаторы". Плешаков замялся, но я сказал, что проводить испытания кота в мешке мы не будсм. Тогда, ссылаясь на секретность, он согласился ознакомить со своими изделиями только одного меня и тут же на словах рассказал идею построения этих изделий, разрабатываемых под шифрами "Верба", "Кактус" и "Крот".
Первым испытывалось изделие "Верба" - ложные цели надувного типа. Из рассказов Плешакова я понял, что отраженные от них радиосигналы будут более спокойными, чем быстро пульсирующие сигналы от головки и корпуса баллистической ракеты. Этот признак "Вербы" был указан в инструкции операторам радиолокаторов, так что с учетом запрета на захват "вербовых" сигналов в остальном работа операторов ничем не должна отличаться от работы по привычной для них парной цели: головная часть - корпус. После множества проведенных пусков операторы безошибочно научились различать друг от друга сигналы от головной части и корпуса, по признакам, которые постигаются только опытом и не могут быть описаны словами. Поэтому в инструкциях мы и не пытались давать такое описание. Однако на этот раз командование полигона потребовало от меня ввести его в инструкцию. Я попытался записать, что "захвату на автосопровождение подлежит сигнал, который по опыту предыдущих работ идентифицируется как сигнал от головной части". Но полигон стоял на своем: давай признаки. И я сдался, записав в инструкцию, что "захвату на автосопровождение подлежит тот из двух "невербных" сигналов, который соответствует объекту, летящему впереди другого". Этот признак не исключал возможности ошибки, так как при определенных пространственных ракурсах корпуса во время его увода он мог оказаться на траектории и впереди головной части. Однако при любых условиях за "Вербу" мы не зацепимся, и я дал команду готовить противоракету для стрельбы по "вербной" ракете Р-5. Независимо от того, поразим ли мы головную часть или корпус,- все равно это будет вещественное доказательство того, что от ложных целей мы благополучно отделались.
Во время работы по "вербной" Р-5 с локаторов на центральный пульт системы "А" по громкоговорящей связи шли взволнованные доклады: "Сработали по инструкции, но надо явно наоборот!" Но центр отвечал: "Прекратить разговоры, выполнять инструкцию!" Между тем все шло четко, по боевому алгоритму системы "А". Вот уже зарычали в динамике ЭВМ подшиваловские итерации, сейчас на табло высветится "Пуск", и противоракета устремится на перехват... корпуса Р-5. И тут мне подумалось, что это даже к лучшему, что мы сейчас жахнем по корпусу, в котором наверняка есть остатки топлива, последует их взрыв в точке встречи, и это будет полезное зрелище для незадачливого Плешакова, чтоб знал, какие могут быть на вербе груши. Так оно и произошло, и на этом закончились испытания "Вербы". Таким было начало нашего знакомства с будущим заместителем министра, а затем и министром радиопромышленности СССР.
Я, конечно, мог отказаться вести работы с изделиями Плешакова, ссылаясь на то, что в нынешнем их виде средства системы "А" не рассчитаны на работу в условиях помех, что помехозащищенность средств ПРО видится нам как фундаментальная задача специальной программы дальнейших работ. Можно было сослаться на отсутствие указаний сверху, на отсутствие программы и методики проведения работ с этими изделиями. Можно было затеять бумажную волокиту по любому из этих синодов, но мне представлялось более эффектным без бумаг, прямо на "железках" системы "А", отучить и Плешакова, и тех, кто его подослал, соваться к нам с халтурными помехами.
Между тем академик Александр Львович Минц после пуска четвертого марта стал жаловаться в различные московские инстанции на то, что я в системе "А" игнорирую его РЛС ЦСО-П, не включаю ее в комплексные работы.
(ЦСО-П, ЦСО-С, РО-1, РО-2 - условные наименования (шифры) различных типов радиолокационных станций)
На многочисленные звонки по этому поводу из Москвы я отвечал, что готов хоть сию минуту провести пуск баллистической ракеты при подключенной к системе станции Минца, пусть Александр Львович сам назначит время ее готовности к такой работе. Однако и военные, и сами сотрудники Александра Львовича подтвердили, что станция не готова работать в системе "А". Это не было для нас новостью, так как мы располагали записанной на магнитных лентах информацией станции ЦСО-П при ранее проведенных пусках. Так как записи были сделаны факультативно, то я не считал возможным односторонне объявлять официально наши выводы по ЦСО-П, но везде, где мог, заявлял, что для системы "ИС" эта станция непригодна. Однако поскольку меня никто об этом не спрашивал, то мои заявления воспринимались как "подрывная деятельность" против системы "ИС". Видимо, чтобы пресечь такую деятельность и при "встряхивающем" действии пуска 4 марта, был ускорен выпуск Постановления ЦК КПСС и Совмина СССР о создании системы "ИС" (истребитель спутников) с использованием в ней ПК ЦСО-П. Этим как бы подводилась черта под словесными баталиями и давалось "добро" на бессмысленные затраты срсдств на негодные РЛС, прототип которых вскормлен формально в составе системы "А", то есть под моим - как ее Генерального конструктора-ведением. Дело оборачивалось таким образом, что я уже не имел права не объявить официально имеющиеся у меня данные о неудовлетворительных точностных характеристиках станции ЦСО-П. Тем более что ровно через год А. Л. Минцу удалось "пристроить" эти же станции и для районов раннего предупреждения о ракетном нападении в районе Мурманска и Риги (РО-1 и РО-2).
Летом 1962 года Янгель начал запускать с Капъяра первые искусственные спутники Земли (ИСЗ) серии "Космос", предназначавшиеся согласно нашему заданию в качестве мишеней для проверки функционирования радиолокационных средств ПРН. Я решил использовать эти пуски для сравнения точностей построения траекторий ИСЗ по данным каждой РЛС системы "А". Это было нетрудно сделать, так как координатная информация от всех РЛС, включая и ЦСО-П, поступала на центральную ЭВМ и там регистрировалась на магнитных лентах.
Результат обработки этой информации был ошеломляющим для ЦСО-П: при каждой проводке ИСЗ по ее данным получалась траектория, пролонгация которой врезается в землю. То есть как будто это не ИСЗ, а баллистическая ракета! Это значит, что с такими станциями узлы РО-1 и РО-2 могут из-за пролета ИСЗ выдать ложную ракетную тревогу!
Эти данные наряду с данными по другим РЛС системы "А", подкрепленные конкретными цифрами, включались в шифровки за подписями начальника полигона и моей. По логике здравого смысла из этих данных следовало, что принятые постановления об "ИС", РО-1 и РО-2 ошибочны. Но сработала логика круговой поруки заказчика и военно-промышленного комплекса: генералом Червяковым полигону было категорически запрещено отправлять шифртелеграммы с данными о результатах проводок ИСЗ станцией ЦСО-П.
То, что свершилось 4 марта 1961 года, воспринималось создателями и испытателями системы "А" с чувством глубокого морального удовлетворения от добротно сделанной работы, от успеха в творческих поисках, в самозабвенном труде в НИИ, КБ, на заводах, в Богом забытой пустыне, без отпусков и выходных, в отрыве от семей, сутками напролет без сна и отдыха. Но выражались эти чувства с технарской сдержанностью, с достоинством, как будничное дело, но с пониманием того, что сделан лишь начальный первопроходческий шаг к самой сложной военно-технической проблеме двадцатого столетия. Но в ОКБ-30 (особом конструкторском бюро) сильнее всех этих чувств был взрыв возмущения учиненным над ним произволом, направленным на развал тематики ПРО. Было собрано экстренное партсобрание, которое потребовало снятия навязанного ОКБ начальника и выделения ОКБ-30 с тематикой ПРО в самостоятельную организацию. Копия решения была направлена в партком предприятия и в ЦК КПСС. По этому решению началась "битва" между партбюро ОКБ-30 и парткомом предприятия - все с обменом решений, направляемых в копиях в ЦК КПСС. Наконец, в августе 1961 года был подписан документ о принципах выделения ОКБ-30 из КБ-1. При посредничестве зам. министра В. А. Шаршавина его подписали Расплетин и Чижов - со стороны КБ-1 и я - со стороны ОКБ-30. Договорились позднее (в связи с отпусками) приступить к фактическому выделению ОКБ-30. Мог ли я предполагать, что это был маневр, рассчитанный на возобновление игры с центра поля после передышки? Да, это был маневр тех самых злокозненных высокоорганизованных сил, которые противодействовали созданию системы "А", ждали провала ее, считая, что "это такая же глупость, как стрельба снарядом по снаряду". Я опасался, что после 4 марта эти силы будут еще агрессивнее и изощреннее мешать продвижению того дела, началом которого явилась система "А". Ибо благодаря первым успехам этого дела оно в воображении вчерашних скептиков уже перестало быть глупостью, превратилось в мираж уплывающего от них престижного казенного пирога, и они, движимые воспаленной алчностью и корыстолюбной завистью, изо всех сил начнут работать локтями, пробиваясь к этому пирогу. Горько и обидно писать об этом, но, увы, мои опасения более чем оправдались. Дело, начатое в системе "А",- поражение баллистических ракет безъядерными противоракетами,- не получило продолжения и преемственного развития в наших работах по проблематике ПРО. Оно было задушено и предано забвению невежественными охотниками до легких противоракетных хлебов и пирогов, способными лишь заглатывать зарубежную дезинформацию либо зарубежные идеи, отработавшие свое и за ненадобностью выброшенные на свалку.
Но я, конечно, не мог даже на секунду помыслить о возможности такого жуткого финала, когда 31 августа докладывал Президиуму ЦК КПСС о результатах работ, выполненных на средствах системы "А", и об уточнениях тактико-технических характеристик системы ПРО Москвы. Проект представленного при этом докладе постановления был принят, и в нем был даже пункт о представлении к награждению орденами и медалями СССР наиболее отличившихся участников создания и испытаний системы "А". Впрочем, этот пункт никто не собирался выполнять, так как руководство головного министерства в лице самого министра Калмыкова было против него. И, конечно же, не мог я подозревать, что моим "родным" Минрадиопромом имеете с неугомонным Челомеем готовится мощная торпеда против всего, что записано в этом постановлении. И будет ей название - система "Таран".
...Впервые фамилию Челомея я услышал в июне 1960 года на собрании отделения технических наук Академии наук СССР, посвященном очередным выборам в члены-корреспонденты и действительные члены (академики). Академик А. А. Благонравов зачитал фамилии выдвинутых кандидатов, среди которых был и "известный конструктор летательных аппаратов член-корреспондент Академии наук СССР Владимир Николаевич Челомей". Я бы и не обратил внимания на эту кандидатуру, если бы не одно, показавшееся мне странным, обстоятельство: специалист по механике выдвинут на избрание в академики по математике. Я вообще впервые, после избрания меня в членкоры в 1958 году, присутствовал на выборах, не знал положения о выборах, думал, что это такая же примерно процедура, как выборы в профсоюзной организации. Не знал я и того, что голосовать будут только академики, и поэтому не очень даже прилично членкору высказывать свое мнение по кандидатам в академики. Более того: я первым взял слово при обсуждении и заявил, что В. Н. Челомея надо избирать по специальности "механика", а не "автоматика". Когда я сел, сидевший рядом со мной Сергей Павлович Королев тихонько сказал мне: "Ну и мудрец же ты, Грыша (он так и назвал меня по-украински через "ы" и на "ты", чего никогда не делал раньше): ловко ты отвел кандидатуру Челомея". Я искренне удивился, сказал, что никакого отвода я не имел в виду. Тогда Сергей Павлович объяснил мне, что по механике вакансии не объявлялись, и потому выборы по этой специальности проводиться не будут. Таковы уставные правила. Я сказал: "Тогда и нечего было ему выдвигаться".
После меня поспешно поднялся с места зав. отделом ЦК КПСС по науке членкор В. А. Кириллин и сказал, что Челомей - ученый широкого профиля и практически много занимается проблемами автоматики, поскольку она широко применяется в современных летательных аппаратах. Прозрачно намекнул, что ЦК может выделить дополнительные вакансии, чтобы, кроме Челомея, можно было избрать и других кандидатов по автоматике. Голосование показало, что устами новичка-членкора глаголила истина: в первом же туре на объявленную вакансию по автоматике был избран Вадим Александрович Трапезников, директор института автоматики и телемеханики АН СССР. На дополнительно раздобытую Кириллиным вакансию был избран Борис Александрович Петров, впоследствии - председатель "Интеркосмоса". Предложение попросить в ЦК еще одну вакансию для оставшегося единственного кандидата (Челомея) академики отвергли, заявив, что на этот раз откажутся от участия в голосовании, один из них даже заявил, что все это начинает походить на балаган.
Это происходило летом 1960 года, а год спустя, 31 июля, мне позвонил по "кремлевке" Сергей Павлович и предложил встретиться. Место встречи - в переулке у "устиновского" входа в Миноборонпром. К нему почти одновременно причалили Королев на ЗИС-110, я-на ЗИМе. Сергей Павлович выпроводил своего водителя к моему - мол, у вас и у нас найдется о чем поговорить. Потом поднял стеклянную перегородку, отделяющую пассажирский салон ЗИСа от водителя, в лоб поставил мне вопрос:
- Григорий Васильевич, до каких пор мы будем терпеть этого бандита - Челомея?
- А что мы можем сделать? Он не один и действует через подручных и всевозможных подлипал.
- Давайте напишем вместе письмо в ЦК.
- Но оно все равно попадет к Хрущеву.
- Хрущев - это еще не ЦК,- сказал Сергей Павлович. Сергей Павлович вел разговор твердо и решительно, и я понял, насколько допекла его проводимая с одобрения Хрущева "всеобщая челомеизация" ракетно-космической техники. Ставка делалась на то, чтобы прибрать к рукам Челомея вспаханную и засеянную Королевым и Янгелем ракетно-космическую целину. Мне довелось присутствовать на ряде совещаний, проводившихся Никитой Сергеевичем в присутствии в качестве статистов Л. И. Брежнева и Ф. П. Козлова. На этих совещаниях Челомей выступал со своими прожектами "универсальных" ракетно-космических систем с иллюстрацией на плакатно-ватманской живописи. Причем это все, как правило, сопровождалось указаниями о подключении к ОКБ Челомея работавших с Королевым или Янгелем конструкторских организаций по двигателям, системам управления, без которых разработки Королева и соответственно Янгеля повисали в воздухе. Я случайно был свидетелем очень резкого разговора Королева с Глушко в кулуарах одного из таких совещаний. Сергей Павлович говорил примерно следующее:
"Ничего, мы с Кузнецовым обойдемся и без тебя, но ты еще будешь на коленях просить у меня работу" (подлинные образные выражения я опускаю). Я понял, что Глушко переметнулся на более легкие челомеевские хлеба, оставив Королева без двигателей в его лунном проекте, а Кузнецов - конструктор авиационных двигателей, который по замыслу Королева должен был его выручить в связи с отступничеством Глушко.
Вспомнил я и другой случай, когда Челомей жаловался Хрущеву на Янгеля за то, что тот не разрешает переслать записи, сделанные сотрудниками Челомея при ознакомлении с изделиями Главного конструктора Янгеля. Михаил Кузьмич с ехидцей ответил, что это материалы особой важности, которые выносить с предприятия не разрешено по режиму, но Хрущев его резко оборвал:
- Товарищ Янгель, это секреты Советского государства, а не вашей частной лавочки. Немедленно вышлите их товарищу Чсломею.
Таким образом, не только разрушались сложившиеся у Королева и Янгеля кооперации соисполнителей, но и в открытую воровался научно-технологический задел этих прославленных конструкторов.
Вспоминая все это, я подумал, что слишком большая сила стоит за челомеевщиной и вряд ли ее можно перешибить нашим с Королевым письмом. Но главное - и я об этом прямо сказал Сергею Павловичу,- мы с ним сейчас в разных общественно-весовых категориях: он подпишет письмо, выражая мнение мощной конструкторской организации, мою же подпись от имени КБ-1 легко дезавуирует взгромоздившийся надо мной ответственный руководитель и "сверхгенеральный конструктор". Поэтому я считаю, что с письмом надо повременить, пока я не добьюсь выделения ОКБ-30 в самостоятельную opганизацию. Завтра я уезжаю в отпуск, через месяц вернусь и вплотную займусь этим делом.
- Хорошо,- сказал Сергей Павлович.- А я через неделю запущу человека в космос на сутки ,- это тоже будет аргумент в нашу пользу. Желаю вам успеха.
Мы расстались, а у меня неотвязно вертелась мысль: вот oн запустит человека в космос на сутки, народ будет ликовать и не будет знать, что у инкогнито прославленного творца нашего космического триумфа уже подрезаны крылья и ему уготована перспектива безработного Главного конструктора из-за желания заиметь дорогую космическую игрушку, взыгравшего у капризного недоросля - племянничка богатого дяди. Вроде купринского белого пуделя: хочу! - и баста.
Но если они могут вытворять такое с самим Королевым, то на что могу рассчитывать я? Королев пока что все же остается хозяином в своем ОКБ; хотя от него и отсекают смежные конструкторские организации, по существу являющиеся тематическими продолжениями этого ОКБ, он все же может искать себе новых смежников. Меня же бесцеремонно выдернули из моего ОКБ, подчинив его "Генеральному конструктору систем управления для изделий В. Челомея", а сам я оказался зажатым, как в тисках, между этим самозванцем и его нижеподставленными сообщниками. То есть разгром возглавляемой мной тематики ПРО решили учинить одним махом, путем ее обезглавливания, развалив ОКБ Генерального конструктора. |
Тогда я не мог знать, куда и как повернутся все эти события, но сейчас, оглядываясь в прошлое, можно с полным основанием сказать, что "нет повести печальнее на свете, чем повесть о советской противоракете".


В августе 1961 года Расплетин, Чижов и я подписали согласованный документ о принципах выделения ОКБ-30 из КБ-1 в самостоятельную организацию. Договорились, что после отпусков займемся подготовкой проекта постановления ЦК и Совмина по этому вопросу. Казалось бы, что подведена черта под войной решений партбюро ОКБ-30 и парткома КБ-1. Но, увы, после отпуска Расплетин и Чижов заявили, что ранее согласованный документ они считают ошибочным: выделение ОКБ-30 - это развал КБ-1. Начались новые потоки бумаг в ЦК КПСС от партбюро ОКБ-30 и парткома КБ-1, и после баталий в верхах между сторонниками и противниками самостоятельности ОКБ-30 перед Новым, 1962 годом вышло постановление о выделении из КБ-1 Особого конструкторского бюро № 30 в качестве самостоятельной головной организации по проблематике ПРО.
Весь первый квартал 1962 года ушел на разделительные процедуры, завершившиеся подписанием разделительного акта. Все эти процедуры при поддержке министерства проводились под девизом: "...голым в Африку пущу!" Из исконных производственных площадей КБ-1 ни одного квадратного метра не было выделено новой организации. Занимаемые подразделениями ОКБ-30 помещения подлежали освобождению в оговоренные разделительным актом сроки, так что с выделением ОКБ-30 КБ-1 получило существенное приращение производственных площадей. Из территории КБ-1 для ОКБ-30 был выделен на задворках тесный закуток, на площади которого размещался заброшенный прогнивший деревянный барак, числившийся на генплане как "строение № 42", и строительная площадка будущего лабораторно-конструкторского корпуса, куда нам по его готовности предстояло перебраться. Разрешение на строительство этого корпуса мне пришлось пробивать через три постановления ЦК и Совмина: сначала - разрешение на создание подземного (в целях радиомаскировки) стенда для oтработки сверхмощных передающих СВЧ-устройств; второй раз - разрешение (в целях удешевления строительства) на создание этого стенда в виде надземного (вместо подземного) сооружения, имея в виду применение радиопоглощающих и экранирующих покрытий для радиомаскировки; третий раз - разрешение на пристройку площадью 5000 квадратных метров и стендового корпуса площадью 250 квадратных метров, но это противоречило бы существовавшему запрету на строительство в Москве производственных объектов. В обход этого запрета приходилось не раз прибегать к аналогичным уловкам по принципу - "перекрестить порося в карася". Например, упоминавшийся выше барак, числившийся как "строение № 42", был тесен, а на его месте был построен капитальный многоэтажный корпус,- и все это называлось модернизацией корпуса № 42. Короче говоря, с выделением из КБ-1 к моим обязанностям Генерального конструктора прибавились чисто директорские заботы по созданию с нуля инфраструктурной базы нового предприятия. Причем в этом деле приходилось действовать в основном не с помощью министерства, а вопреки линии, задававшейся лично министром.
Нелегко было всю разрешительно-бюрократическую документацию через аппарат Мосгорисполкома и Совмина выбивать, по существу, втайне от министерства. Но дальше все зависело от выделяемых министерством средств на проектные и монтажно-строительные работы. И здесь я должен с благодарностью вспомнить замминистра по строительству Н.Г. Федорова, который с пониманием относился к нуждам вновь создаваемой организации.
Николай Григорьевич как-то доверительно сообщил мне, что при утверждении планов финансирования строительства по организациям министерства министр практически интересуется только строкой по ОКБ-30, в которой обязательно срезает предлагаемые суммы.
- Чувствуется какая-то предвзятость к вашей организации у министра. Хорошо бы вам поговорить с ним,- посоветовал мне Н.Г.- Постарайтесь наладить с ним отношения.
Впрочем, Николай Григорьевич не стал ждать налаживания отношений, а активно действовал в пределах своих отношений с генподрядчиком. Он звонил по телефону начальнику Главспецстроя и говорил ему примерно следующее:
- Николай Иванович, пусть вас не смущают малые суммы, указанные в титульном списке по объектам Генерального конструктора Кисунько. Министерство гарантирует оплату строймонтажных работ при любом объеме перевыполнения плана, физически возможном для ваших строителей. Гарантию могу подтвердить письменно.
Вообще надо сказать, что аппарат министерства тонко улавливал неприязненное отношение ко мне министра, но именно поэтому большинство "аппаратчиков" старалось всячески помочь мне во всех вопросах, касавшихся ОКБ-30. Постоянно, по-отечески, а не только по служебной обязанности помогал мне наш симпатичный "дед" - замминистра Шаршавин. Только один стукачишко из курирующего главка настрочил на меня бумагу с обвинением в "незаконном" строительстве складских помещений и автобазы, и мне пришлось помыкаться с Мосгорисполкомом, чтобы получить разрешение на строительство этих объектов.
Однако главные направления интриг против меня находились не в хозяйственной, а в научно-технической сфере. Они были нацелены на то, чтобы соблазнить военного заказчика на якобы более перспективные, более прогрессивные и более экономичные варианты построения ПРО, чем то, что отрабатывалось в ОКБ-30.
Первой акцией "противоракетного антикисунькизма" явилась запись в постановлении ЦК КПСС и Совмина СССР, предусматривавшем разработку по предложению Минрадиопрома (Калмыков, Расплетин) универсальной противоракетно-противосамолетной передвижной (автомобильного типа) системы С-225. Эта акция сразу же ставила под сомнение целесообразность продолжения только что начатых работ по созданию первой отечественной системы ПРО для защиты Москвы: вместо строительства громоздких дорогостоящих сооружений по проекту Кисунько - не лучше ли подождать и потом развернуть вокруг Москвы стрельбовые комплексы системы С-225, предлагаемые Генеральным конструктором Расплетиным? Заманчивость такой идеи усугублялась заверениями разработчиков системы С-225, что эти комплексы проектируются в расчете на то, что они должны работать по целеуказаниям от РЛС раннего предупреждения узлов РО-1 и РО-2. Получалось так, что система ПРО, построенная на комплексах С-225, не потребует специальных РЛС ПРО! Сторонники этой идеи в упор не замечали зафиксированных на полигоне фактов, описанных мною в предыдущей главе, из которых следовало, что РЛС, сооружаемые в узлах РО-1 и РО-2, не пригодны ни для предупреждения, ни для ПРО, что именно станции обнаружения, создаваемые для ПРО, позволят одновременно выполнять и задачи предупреждения. Я был поражен, когда один из высокопоставленных представителей военного заказчика доверительно мне сказал следующее: "В принципе вы правы: станции А.Л. Минца - не фонтан, но они просты, дешевы и могут быть созданы быстрее, чем станции ПРО; американцы их засекут своими спутниками-разведчиками, и им не придет в голову мысль о том, что эти станции, как вы говорите, ни на что не годны. Неэффективность узлов РО-1 и РО-2 выявится только в ядерной войне, но если это, не дай Бог, случится, то некому и некого будет привлекать к ответственности". Короче говоря: под видом оборонных объектов гони любую туфту, лишь бы обмануть вероятного противника и получить правительственные награды,- таков был беспредел цинизма, который скрывался за квази-научной демагогией моих конкурентов и оппонентов в проблематике ПРО - СПРН. И эта демагогия в виде сказочки о простой, дешевой системе ПРО в составе минцевских узлов РО-1 и РО-2 и расплетинских стрельбовых комплексов С-225 пошла гулять по московским высокономенклатурным кабинетам. И высокочиновные дубы верили обещаниям двух академиков! Если же до них доходили отголоски моей критики узлов РО-1 и РО-2, то их вполне устраивало разъяснение А.Л. Минца: мол, в этих узлax и не нужны локаторы с высокими техническими характеристиками, ибо их задача - выдать "звоночек" Генштабу и правительству о начале ракетного нападения. А каковы могут быть наши ответные меры по этому "звоночку", когда неизвестно, откуда, по каким нашим объектам и в каких количествах запущены вражеские ракеты, по. каким траекториям и сколько времени осталось до их падения? Нажать кнопки запуска наших ядерных ракет? А если этот "звоночек" окажется ложным? Ведь не раз на полигоне по данным РЛС ЦСО-П траектория ИСЗ выдавалась как траектория баллистической ракеты! И, конечно же, от такого "звоночка" не может быть и речи о целеуказаниях стрельбовым комплексам С-225. Но никто в эти технические тонкости не хотел вникать ни в управлении военного заказчика, ни в ВПК, ни и ЦК КПСС. Мои же попытки привлечь внимание к этим вопросам встречались с нескрываемым раздражением, как проявление "хохлацкого упрямства".
И все же этот альянс двух академиков, поддерживаемый структурами военно-промышленного комплекса, являлся лишь предтечей куда более опасного для работ в общ и ПРО высокоорганизованного авантюризма по типу ранее упоминавшейся системы "Даль", который по возможным затратам можно было бы оценить как "Даль" в квадрате, если не в кубе. И почерк в провоцировании этой авантюры был "минцевский", с той лишь разницей, что на заглавную роль в нее был втянут (аналогично С.А. Лавочкину) Генеральный конструктор В.Н. Челомей. Называлась эта авантюра системой "Таран".

 Отправлено: 12.04.11 12:08. Заголовок: Воспоминания Г.В.Кис..

Воспоминания Г.В.Кисунько. Окончание.
Система "ИС" (истребитель спутников) была лишь первой ласточкой в амбициозных притязаниях В.Н. Челомея на ракетно-космическую тематику. Причем в интересах создания противоспутникового космического аппарата в подчинение В.Н. Челомея в качестве филиала возглавлявшегося им ОКБ-52 было передано ОКБ-301 (покойного С.А. Лавочкина) с опытным заводом.
Основными же минами в предложениях В.Н. Челомея, заложенными под тематику главных конструкторов С.П. Королева и М.К. Янгеля, были предложения о создании трех видов ракет: УР-100, УР-200 и УР-500 - "три урки". УР-100 предлагалась как массовая МБР с ампулизированными компонентами для жидкостно-реактивного двигателя. О ракетах УР-200 и УР-500 заявлялось как о мощных носителях для вывода космических аппаратов в околоземный космос.
Я никак не мог понять, почему на "совещания" по "уркам", проводившимся Н.С. Хрущевым прямо на фирме В.Н. Челомея, приглашали, кроме "баллистических" конструкторов, и меня. Может быть, потому, что на Н.С. Хрущева произвел впечатление научно-документальный фильм "Система А", который был продемонстрирован ему 17 апреля 1962 года, в день рождения Никиты Сергеевича? Не могло мне прийти в голову, что где-то уже состоялся сговор о "челомеизации" работ в области ПРО. (Слово "совещание" я беру в кавычки, ибо на самом деле это были доклады Челомея и его диалоги с Хрущевым в присутствии безмолвствовавших Л.И. Брежнева и Ф.Р. Козлова, а также приглашенных министров и главных конструкторов, которым тут же мог давать распоряжения Н.С. Хрущев.)
Однажды случилось так, что я из-за несвоевременного оповещения прибыл на очередное такое совещание с небольшим опозданием. Меня встретили и проводили в зал заседаний, где были развешаны выполненные на ватмане иллюстрации к докладу Челомея, но, к моему удивлению, в зале, кроме меня, оказался только один человек, рассматривавший эту плакатную живопись,- Михаил Кузьмич Янгель. Здороваясь, он с иронией спросил меня, указывая на один из плакатов:
- Это твоя система?
На плакате была изображена предельно примитивная схема перехвата баллистической ракеты другой ракетой. Почти детская картинка. Указывая на ракету-перехватчик, я ответил Янгелю в тон его шутке: |
- Но как в моей системе очутилась вот эта твоя ракета? Помнится, у меня была прописана ракета П.Д. Грушина с пороховым ускорителем. |
В это время к нам подошел сотрудник (вероятно, из режимной службы) и пригласил нас пройти в дверь, ведущую в соседнее помещение. Там оказалось застолье, во главе которого восседал Никита Сергеевич, слева от него - Ф.Р. Козлов, справа - Ч. И. Брежнев и В.Н. Челомей. Перпендикулярно столу президиума, образуя букву П, располагались два стола, за которыми сидели приглашенные на совещание...
По окончании застолья началась деловая часть совещания. Его главная - можно сказать, сенсационная - часть была посвящена предложению В.Н. Челомея о создании системы ПPO от массированного ракетно-ядерного удара со стороны США (условное наименование - система "Таран"). Основные принципы построения этой системы выглядели настолько просто, что у дилетантов не мог не возникнуть вопрос: "Как до него никто не додумался раньше? Хотя бы тот же Кисунько, который уже седьмой год мудрит вокруг да около ПРО".
И в самом деле: разве не заманчиво предложение использовать в качестве противоракеты баллистическую ракету УР-100? Только при этом надо ее нацеливать не на наземную цель, а в вычисленную точку перехвата баллистической цели и рассчитывать, чтобы боеголовка УР-100 пришла в эту точку одновременно с боеголовкой вражеской ракеты. Вроде как с охотничьим ружьем: хочу-стреляю по наземной дичи, хочу- влет по уткам. Все очень просто: для ПРО "Таран" никаких иных ракет, кроме УР-100, не потребуется.
Единственным новым объектом в системе "Таран" будет многоканальная РЛС ЦСО-С, вынесенная на 500 километров от Москвы в ракетоопасном направлении (в сторону Ленинграда). Но данным этой станции, работающей на волне 30 см, будет осуществляться обнаружение баллистических ракет, пролонгация координат точек перехвата и моменты прихода целей в эти точки. Станция ЦСО-С будет включаться по тревоге от узлов РО-l (Мурманск) и РО-2 (Рига).
Для поражения боеголовок неприятельских баллистических ракет предполагается оснащать боеголовки ракет УР-100 сверхмощными ядерными зарядами мощностью 10 мегатонн тротила и более. Считается, что радиус поражения целей такими зарядами будет настолько большим, что боеголовки противника будут поражаться при любых их положениях в облаках ложных целей.
Слушая все эти импровизации Челомея, нельзя было не обратить внимания на то, что для его ракетного ОКБ система "Таран" не содержит каких-либо новых задач, поскольку противоракета для "Тарана" ничем не отличается от ракеты УР-100. И в то же время явно угадывается почерк А.Л. Минца: во-первых - монополия на разработку РЛС (РО-1, РО-2 плюс ЦСО-С). Во-вторых-уход от проблемы селекции боеголовок от ложных цепей станцией ЦСО-С в очень сомнительной надежде на спецзаряды противоракет. В-третьих - не менее несбыточные надежды на обеспечение высокоточного пролонгирования пространственно-временного положения баллистических целей по данным ЦСО-С и высокоточной по координатам и времени доставки в пролонгированные точки перехвата боеголовок ПРО, запускаемых по баллистическим траекториям. Пролонгация - любимый конек Александра Львовича еще со времен 1954 года, когда он выступил с заимствованной у П.Н. Куксенко идеей "зональной системы", которую ему удалось пристроить в систему "ИС" для пролонгации траектории ИСЗ-цели по двум радиолокационным засечкам на "иркутской" и "балхашской" ЦСО-П. И сейчас, наблюдая "таранный балаган", я невольно вспомнил историю с "Далью". Очень уж все похоже! Похоже, что и сейчас некая мафия ловко использует в качестве тарана имя В.Н. Челомея (как тогда было использовано имя С.А. Лавочкина) - на этот раз, чтобы пристроить ЦСО-С. И еще вспомнил я изречение А.Л. Минца, когда он приглашал меня войти с ним в альянс по ПРО: "Главное - застолбить за собой проблему, а как строить мост - вдоль или поперек,- потом разберемся". Теперь он вроде бы застолбился и вдоль и поперек: с Расплетиным - по С-225, а теперь и с Челомеем - по "Тарану". Получается очень мощный тройственный союз трех академиков с четкой и весьма заманчивой идеей отражения массированного ракетно-ядерного удара: "Таран" уничтожает основную массу атакующих ракет, а комплексы С-225 добивают одиночные прорвавшиеся сквозь "Таран" баллистические цели. А система А-35 в этом раскладе оказывается никому не нужной, и сам собой напрашивается вывод о том, что надо отменить все постановления, относящиеся к ее созданию. Хотя и без официальной отмены все теперь пойдет в соответствии с изречением того же Минца: "Чтобы начать работу - нужно постановление ЦК и правительства, а чтобы ее остановить достаточно пустить слух". А здесь - не просто слух, а предложение, как принято говорить, маститых ученых, одобренное на высшем государственном уровне. Тем более что артистически разыгранные, рассчитанные на дилетантов "доклады" Челомея и Минца произвели благоприятное впечатление на Хрущева, и он поручил продумать организацию работ по системе "Таран" и внести проект постановления в ЦК КПСС.
Одобрение Н.С. Хрущевым предложений по "Тарану" окрылило тех, кто рассчитывал "заклевать" систему А-35 объединенными силами так называемой научно-технической общественности. Первая попытка такого рода была предпринята еще до выделения ОКБ-30 из КБ-1. Для этого была затеяна волокита с выполнением ранее достигнутой договоренности о выделении ОКБ-30 в расчете на то, чтобы успеть заслушать на НТС КБ-1 аванпроект системы А-35 и с треском его провалить объединенной командой из представителей ОКБ-31 и ОКБ-41. Но те, кто строил такие расчеты, не учли, что аванпроект - не просто груда томов, что за этой "бумагой" - действующая система "А". Поэтому я в качестве вступления к докладу по аванпроекту продемонстрировал для участников заседания НТС научно-документальный фильм "Система А". Заснятые на полигоне киноленты, показывающие работу "Системы А" по перехвату (неядерному) и уничтожению баллистических боеголовок, произвели ошеломляющее действие. Вместо провала защиты аванпроекта, после чего встал бы вопрос не о выделении ОКБ-30, а о его расформировании,- вместо этого проект получил высокую оценку и был одобрен в качестве основы для разработки эскизного проекта системы ПРО Москвы (система Л-35).
Теперь же, когда выделившееся в самостоятельную организацию ОКБ-30 вместе со смежниками было занято разработкой эскизного проекта, мне предстояло пройти через судилище: составленное из куда более представительных заседаний. Это была созданная по приказу министра - председателя Госкомитета по радиоэлектронике В.Д. Калмыкова - межведомственная комиссия под председательством Ф.В. Лукина, хорошо знакомого мне по совместной работе в КБ-1, бывшего главным инженером в этой организации. Сейчас же Федор Викторович уже более двух лет директорствовал в НИИ-37 - головном по разработке системы и станций радиолокационного обнаружения для ПРО (Главный конструктор В.П. Сосульников),-а в порядке разового поручения ему предстояло возглавить межведомственную комиссию из представителей ведущих институтов ГКРЭ и военного заказчика. Официально задача комиссии формулировалась так: "Выработать и представить предложения о направлениях работ в области ПРО". А неофициально, с глазy на глаз, В.Д. Калмыков устно уточнил эту задачу Ф.В. Лукину следующим образом:
Местом работы вашей комиссии и безвыездного проживания всех ее членов, пока не будет подписан ее итоговый докумснт, будет только что построенный новый корпус нашего министерского дома отдыха "Покровское". Он расположен в живописном лесу, примерно в шестидесяти километрах от Москвы по Можайскому шоссе. Постарайтесь, чтобы noсле работы комиссии из можайского леса вместо Генерального конструктора Кисунько вернулся просто генерал Кисунько.
- По ведь Кисунько назначен Генеральным постановлением ЦК и Совмина,- ответил, прикинувшись непонятливым, г It Лукин.
- Ошибаетесь. Судьбы генеральных конструкторов решаются в министерствах. Пример тому - бывший Генеральный конструктор авиационных двигателей академик А.А. Микулин. Он потому и бывший, что на этом настояло министерство.
- Не ломал шапку перед министерством. И заработал на этом инфаркт. Говорят, даже не один.
- Это дело авиационного министерства. А нам вполне хватит признания межведомственной комиссией нецелесообразности продолжения работ по созданию системы А-35, Генеральным конструктором которой является Кисунько. Нет системы - нет и генерального.
- Но чем можно мотивировать такое решение по системе А-35? - спросил Лукин.
- По заданию система А-35 рассчитана на поражение считанного на пальцах количества баллистических ракет, к тому же не оснащенных средствами радиолокационной маскировки. А вот система "Таран" сможет отражать массированный налет баллистических ракет, да еще и с ложными целями. Чем не мотивировка?
- Но в состав нашей комиссии не включен Главный конструктор системы "Таран". Об этой системе нам ничего не известно. Нам нужен обстоятельный доклад о ней.
- Такой доклад для комиссии сделает Александр Андреевич Расплетин. Он теперь Генеральный конструктор по системам управления по тематике Челомея.
Об этом конфиденциальном разговоре с министром мне рассказал Федор Викторович по окончании работы комиссии 26 ноября 1962 года. Свой рассказ он закончил так:
- Как видите, задание министра я не выполнил, и теперь мне придется уходить в другое министерство. Валерия Дмитриевича я знаю очень давно. Знаю, что за ослушание меня ждет расплата министерского калибра. И вам не советую оставаться под эгидой нынешнего нашего министра. Рано или поздно он вас доконает.
Я понимал, что для меня уйти в другое министерство означает бросить на произвол министра систему А-35; мои недруги позлорадствуют: мол, сбежал, расписался в собственном банкротстве, раскрутят "Таран" и сварганят многомиллиардный абсурд по подобию печально знаменитой "Дали". И я ответил Федору Викторовичу, что в моем положении не остается ничего иного, как последовать примеру моего тезки Гришки Незнамова: "Иду туда, куда влечет меня мой жалкий жребий". А жребий мой - А-35. И никуда от этого не денешься.
Сам же Федор Викторович перешел в Госкомитет по электронной технике, возглавлявшийся А.И. Шокиным, на должность генерального директора строящегося центра микроэлектроники - будущего Зеленограда, города-спутника Москвы. Федор Викторович Лукин был честным, порядочным человеком, специалистом наивысшего класса, с которым было легко и приятно работать.
Что же касается системы А-35, то благодаря гибкому председательству Федора Викторовича ее удалось в итоговом документе комиссии прописать как исключение для ПРО Москвы с функциями промежуточного эшелона между будущими мифическими эшелонами "Таран" и С-225.
Однако это не спасло работы по А-35 от новых злоключений. Новая беда нависла над противоракетой А-350 для А-35, разрабатывавшейся в ОКБ Генерального конструктора П.Д. Грушина. Для этой ракеты создавался впервые в СССР ракетный двигатель с поворотным соплом, что исключало необходимость в рулевых "движках". С этим двигателем уже было проведено несколько успешных пусков изделия А-350, но совершенно неожиданно по требованию В.Н. Челомея стендовый комплекс для испытательных запусков этого уникального двигателя был разрушен - якобы для того, чтобы освободить место для испытательного стенда жидкостного реактивного двигателя (ЖРД) ракеты УР-100. Как будто в Салде на Урале не нашлось свободного места для нового стенда! Это было сделано для того, чтобы развалить систему А-35, оставив ее без противоракеты. Но Петр Дмитриевич Грушин не растерялся: он быстро перекомпоновал свою ракету под двигатель ракеты УР-100 с неповоротным соплом, ввел рулевые движки.
После этого на меня начали нажимать через министра, чтобы я вписал в систему А-35 ракету УР-100 вместо противоракеты П.Д. Грушина. По существу, мне предлагалось войти в альянс с сиятельным придворным генеральным конструктором, заплатив за эту милость предательством своего сподвижника по системе "А". Мне даже намекали, что тем самым мои работы по А-35 окажутся под покровительством Челомея и его высоких связей. Чтобы затолкать меня в эту чудовищную безнравственность, на фирме Челомея устраивались "технические совещания" под председательством нового первого зам. министра Авиапрома.
Доклад в комиссии Ф.В. Лукина о системе "Таран" А.А. Расплетин начал с сообщения о том, что академик Челомей В.Н. обратил внимание на то, что траектории МБР США, атакующих СССР, будут проходить через небольшую пространственную область, то есть как бы фокусироваться в этой области, которая является, таким образом, наиболее удобным геометрическим местом точек перехвата баллистических целей средствами ПРО. Это якобы позволяет обеспечить территориальную компактность в размещении средств ПРО и даже поражение более чем одной цели сверхмощным ядерным боезарядом. Короче говоря - одним махом семь побивахом.
После этого более чем абсурдного вступления докладчик мелом на доске провел две взаимно пересекающиеся изогнутые линии, долженствующие изображать баллистические траектории цели и ракеты УР-100, используемой в качестве противоракеты, причем траектория цели в зоне перехвата строится путем пролонгации траектории, ранее построенной по данным многоканальной РЛС. И в заключение - о применении сверхмощных ядерных зарядов в УР-100, которые якобы обеспечат большие радиусы поражения боеголовок противника без необходимости их селекции среди ложных целей. В плотном потоке целей при массированном ударе возможно даже поражение нескольких боеголовок одним спецзарядом.
Вот и весь доклад. Ни одной цифры об ожидаемых точностях пролонгации траекторий целей, о точности попадания УР-100 в заданную точку перехвата в заданный момент времени при полете по баллистической (то есть неуправляемой) траектории, о промахах и радиусах поражения целей. Голая идея! И тем не менее никто из членов комиссии не отваживался копнуть ее глубже, и даже те, которые в кулуарах подтрунивали над "Тараном", в официальной обстановке расхваливали эту идею как весьма перспективную. В соответствии с рекомендациями комиссии 3 мая 1963 года вышло постановление ЦК и Совмина о разработке аванпроекта системы "Таран", начинавшееся словами: "Учитывая особую важность..." Генеральным конструктором системы был назначен В.Н. Челомей, руководителем разработки аванпроекта - А.Л. Минц.
Разработка аванпроекта системы "Таран" и его рассмотрение прошли, можно сказать, триумфально, но за этим триумфом проглядывалась показушная пустота. Причем это, мне кажется, начал понимать и сам В.Н. Челомей. Иначе как объяснить его попытку пристроить УР-100 в качестве противоракеты в систему А-35, а также его позитивное отношение к моему встречному предложению об упоминавшемся выше "взаимодействии" систем А-35 и системы "Таран" путем наведения противоракет УР-100 по данным РЛС системы А-35? В обоих этих случаях В.Н. Челомей, по существу, проявил готовность отказаться от основной идеи системы "Таран" - поражения боеголовок МБР противника путем баллистического (то есть неуправляемого) заброса ракет УР-100 в точки перехвата целей на пролонгированных их траекториях. Похоже, что эта идея была подброшена ему извне и не стала предметом его внутренней убежденности. Поэтому его не смущало то, что в моем предложении речь шла об альтернативном принципе, использованном в "Системе А": непрерывное (а не только на этапе разгона и выведения) управление полетом противоракеты при наведении ее на реальную, непрерывно до точки встречи отслеживаемую (а не пролонгированную) цель. А ведь для реализации этого принципа противоракета УР-100 должна была отличаться от баллистической ракеты УР-100, и тем самым утрачивалась такая "козырная карта" системы "Таран", как унификация баллистических ракет УР-100 для использования их также и в целях ПРО! Чтобы согласиться на такое, Владимиру Николаевичу надо было основательно усомниться, если не разувериться, в правильности так неосмотрительно разрекламированной концепции системы "Таран".
Но соображения престижа не позволяли признать это официально, хотя несостоятельность концепции "Таран" была очевидной для всех, кому довелось ближе соприкоснуться с проблематикой ПРО. В первую очередь это относится к чиновникам военных ведомств, курировавших работы по "Системе А", которым теперь предстояло стать заказчиком по системе "Таран" и нести ответственность за миллиардные затраты на ее создание.
Все эти нюансики незримо путались между строк проекта постановления о создании системы "Таран", который готовился в Министерстве обороны под личным присмотром первого зам. министра А.А. Гречко. Но документ никак не получался, и это неудивительно, так как аванпроект, на который он должен был опираться, по существу, был не научно-техническим документом, а легковесной декларативной импровизацией.
В этой ситуации состоялось неожиданное для меня посещение строительства головного радиолокационного узла (ГРЛУ) системы А-35 маршалами А.А. Гречко и М.В. Захаровым - начальником Генштаба. После осмотра помещений и антенн А.А. Гречко, оторвавшись от сопровождавшей его свиты, начал задавать мне "особо секретные" вопросы, и главным из них был вопрос: "А это правда, что РЛС "Дунай-3" сможет наводить ракеты УР-100?" Я ответил утвердительно и добавил, что только одна из двух РЛС данного узла закроет все возможные направления на Москву с территории США, а четыре таких узла обеспечат радиолокационной информацией полную круговую оборону не только Москвы, но и территории вокруг Москвы в радиусе до 1500 километров. Моими ответами маршалы остались довольны, и я был рад этому: ведь говорят, что Гречко и Хрущев-свояки. Может быть, за чашкой чая или чего покрепче зайдет речь о том, что А-35, мол, окажется хорошим подспорьем для "Тарана" и поэтому ее "не надо трогать". Во всяком случае, даже сам факт посещения Кубинки столь высокими гостями показывал, что со стороны военных ведомств угроза для А-35 миновала, причем явно благодаря начавшемуся протрезвлению в восприятии рекламной шумихи вокруг системы "Таран".
В этом я окончательно убедился, когда через несколько дней меня пригласили в Министерство обороны и предложили ознакомиться с проектом постановления ЦК КПСС и Совмина СССР о создании системы ПРО "Таран". К моему крайнему ту млению, в этом документе появилась запись о назначении меня первым заместителем Генерального конструктора системы "Таран", то есть первым заместителем самого В.Н. Челомея!
Многое было более чем странным в этом предложении. Прежде всего, если В.Н. Челомею нужен первый зам по "Тарану", то почему бы не назначить на эту роль одного из его соавторов по этой системе? Например, академика А.Л. Минца, разрабатывавшего аванпроект, а теперь прописанного в проекте постановления руководителем разработки эскизного проекта системы "Таран". Самоустранение В.Н. Челомея как Генерального конструктора системы от личного руководства разработкой ее эскизного проекта и перепоручение этой работы лицу, фактически не несущему никакой ответственности за последующую реализацию проекта, в моем понимании выглядело как абсурд, чреватый самыми губительными последствиями для всего хода намечаемых работ.
И еще одна странность, которая не могла меня не интересовать: если В.Н. Челомей все же решил видеть меня своим первым замом, то почему разговор со мной ведется не напрямую, а через посредников из генералитета?
Мысленно зафиксировав все эти несуразности предложенного мне документа, я решил в разговоре с принимавшими меня генералами строго держаться в рамках лично касающегося меня пункта о назначении меня первым замом Генерального конструктора системы "Таран". Мой ответ был краток: являясь Генеральным конструктором системы А-35, я чисто физически не в состоянии совмещать эту свою работу с еще более масштабной работой, предлагаемой мне по системе "Таран".
На это один из генералов возразил мне следующим образом:
- Руководство Министерства обороны не сомневается, что вам удастся унифицировать технические решения системы "Таран" на базе принципов системы А-35, так что вместо двух систем получится единая система - своего рода "Большая А-35", но под названием "Таран". Именно в вашем лице мы видим фактического (хотя и не де-юре) Генерального конструктора этой системы.
Я не без юмора мысленно представил себе уготованное мне положение "фактического Генерального" между двумя "де-юре": сверху (Челомей) и снизу (Минц). Можно было съязвить по этому поводу, но это придало бы межличностный оттенок моему ответу. Я начал с того, что принципы построения системы А-35 на современном этапе при любом наращивании ее до "Большой А-35" не могут обеспечить выполнение задачи, провозглашенной авторами системы "Таран", по отражению массированного ракетно-ядерного удара при использовании противником ложных баллистических целей. В то же время и технические принципы, предложенные для системы "Таран", тоже не обеспечат выполнение этой задачи. Поэтому в настоящее время вообще бессмысленно проектировать и создавать новые (после А-35) системы ПРО, пока не решена в научном плане проблема селекции боевых блоков баллистических целей от ложных целей в заатмосферной зоне. В заключение я подчеркнул, что система "Таран" в предложенном виде не смогла бы поражать даже одиночные баллистические цели и при отсутствии ложных целей. И это вряд ли вдохновило моих собеседников-генералов на продолжение работы над проектом постановления о создании системы "Таран".
Я, конечно, понимал, что попытка втянуть меня в "таранную" кампанию в виде слуха дойдет до Генерального конструктора П.Д. Грушина и может вызвать у него обеспокоенность: не отдам ли я на этот раз его противоракету А-350 в обмен на УР-100 и соблазнительное полвжение в "таранной" элите? Такой шаг с моей стороны автоматически означал бы превращение ОКБ Грушина в филиал ОКБ Челомея, но, конечно, уже без Грушина. Надо было срочно разрядить создавшуюся в этом вопросе ситуацию неопределенности.
С этой целью я подготовил совместный технический протокол по какому-то не очень даже срочному вопросу, касающемуся предстартовых проверок изделия А-350 в составе стрельбового комплекса системы А-35, и предложил Петру Дмитриевичу встретиться для подписания этого протокола. Это должно было означать, что противоракета А-350 остается твердо и бесповоротно прописанной в системе А-35. Петр Дмитриевич тут же по телефону выразил готовность заехать ко мне и ОКБ для подписания документа, и, таким образом, документ был быстро подписан в моем кабинете.
После этого я извлек из ящика письменного стола пригласительный билет на торжественное заседание, посвященное 50-летию академика В.Н. Челомея, и спросил у Петра Дмитриевича:
- А что будем делать с этими бумажками? Ведь это как раз сегодня, и сейчас уже, пожалуй, пора выезжать. Но я думаю, что для нас это не обязательно,- добавил я, разрывая свой пригласительный билет.
- Вполне согласен с вами,- сказал Петр Дмитриевич. Мы отпустили свои ЗИМы и пошли домой - благо наши дома находились почти рядом. По дороге Петр Дмитриевич с возмущением вспоминал о всех проделках "этого негодяя", направленных на удушение "изделия А-350". Я же был рад тому, что он обрел уверенность в том, что никакой "Таран" не в силах разрушить то, что было нами выстрадано совместно на пути к 4 марта 1961 года.
Впоследствии дотошные наблюдатели рассказывали, что на праздновании юбилея В.Н. Челомея отсутствовали три генеральных конструктора: Туполев, Грушин и Кисунько. Зато банкет был на уровне кремлевских банкетов и даже обслуживался тем же персоналом, который обслуживает кремлевские банкеты. Правда, говорили, что кремлевские официанты были в специально сшитой для этого случая униформе.
Система "Таран" - незримо, подобно поручику Киже,- просуществовала до антихрущевского дворцового переворота. Ее конец символически был обозначен включением П.Д. Грушина и меня в президиум торжественного собрания в Кремлевском Дворце съездов, посвященного 47-й годовщине Октябрьской социалистической революции (такого с нами не случалось ни до этого, ни после). Однако ее незримый призрак оставил вполне зримые следы в виде развала работ по проблематике ПРО. Ожидание постановления о создании системы "Таран" воспринималось как фактическая отмена ранее вышедших постановлений по ПРО. В частности, были приостановлены работы по созданию объектов системы А-35 - первой системы ПРО Москвы. Многие московские начальники прямо указывали директорам заводов, что затраты на А-35 могут оказаться бросовыми, если вместо А-35 пойдет "Таран". В этом же духе директора получали указания и при обращении в оборонный отдел ЦК КПСС. Но все эти указания были устными, и когда "Таран" исчез, то те же начальники начали строго спрашивать с директоров: "Кто разрешил не выполнять постановления ЦК и Совмина?" Но время ушло, и нужны были новые постановления, чтобы возродить развалившуюся кооперацию исполнителей по созданию системы А-35 и определить основные направления дальнейших работ в области ПРО.

 Отправлено: 20.04.11 08:36. Заголовок: Генеральный конструк..

Генеральный конструктор ПРО Г.В.Кисунько

 Отправлено: 20.04.11 08:39. Заголовок: Старт противоракеты ..

Старт противоракеты из ШПУ

 Отправлено: 20.04.11 08:42. Заголовок: Парный пуск противор..

Парный пуск противоракет.В левом верхнем углу - цель.

 Отправлено: 20.04.11 08:44. Заголовок: Схема парного пуска ..

Схема парного пуска ПР.Стрельбовый комплекс "Алдан".

 Отправлено: 20.04.11 08:48. Заголовок: Противоракета А-350 ..

Противоракета А-350 (Музей г.Приозёрск)

 Отправлено: 20.04.11 08:52. Заголовок: Первая противоракета..

Первая противоракета В-1000 системы"А".(Музей г.Приозёрск)

 Отправлено: 20.04.11 08:54. Заголовок: Голодная степь Бетпа..

Голодная степь Бет-пак-Дала в мае.

 Отправлено: 20.04.11 08:55. Заголовок: Юбилейный значёк. ..

Юбилейный значёк.

 Отправлено: 06.05.11 09:03. Заголовок: Из воспоминаний гене..

Из воспоминаний генерал-полковника Ю.В.Вотинцева "Неизвестные войска исчезнувшей сверхдержавы".
Противоракетный щит страны

В конце апреля 1967 года главнокомандующий Войсками ПВО страны генерал армии П. Ф. Батицкий неожиданно вызвал на Государственный Центральный научно-исследовательский полигон у озера Балхаш командующего войсками Туркестанского военного округа генерал-полковника Н. Г. Лященко и меня. Оттуда на его самолете мы вылетели в Алма-Ату. Едва набрали высоту и легли курсом на казахскую столицу, как главком сообщил о решении военного совета рекомендовать меня на более высокую должность. Сама должность упомянута не была, и мой вопрос остался без ответа. Настойчивая просьба дать возможность продолжать командовать армией, завершить реализацию намеченных планов, поддержанная Н. Г. Лященко, во внимание принята не была и у П Ф. Батицкого вызвала лишь раздражение.
П. Ф. Батицкому, непосредственно руководившему совместно с организациями промышленности работами по созданию противоракетной и противокосмической обороны (ПРО и ПКО). с большим трудом удалось заручиться согласием Генерального штаба и 30 марта 1967 года получить директиву на формирование нового рода войск ПРО и ПКО в составе Войск ПВО страны.
Разработка и создание этих оборонительных систем вооружения начались еще в начале 60-х годов. Создавались головные объекты, формировались воинские части. По линии ПВО все работы выполнялись специальными управлениями, которые возглавляли генерал-майоры артиллерии М. М. Коломиец и И. Е. Барышполец, подчиненные Главному заказывающему управлению, начальником которого был генерал-полковник авиации Г. Ф. Байдуков.
Управления М. М. Коломийца и И. Е. Барышпольца выполняли важные функции заказчика. осуществляя контроль за ходом и состоянием строительно-монтажных работ и подготовку личного состава к участию в них.
Для П. Ф. Батицкого создание войсковой структуры для ПРО и ПКО было делом решенным. Был определен и кандидат на должность командующего создаваемыми войсками. И прилетел он на полигон главным образом для того, чтобы обсудить вопрос о моем назначении с руководителями республик Д. А. Кунаевым и Ш. Р. Рашидовым, а также с командующим войсками ТуркВО генерал-полковником Н. Г. Лященко.
Сам факт, что выбор пал именно на меня. явился полной неожиданностью. В наших войсках выдвиженцы на крупные ключевые должности были, как правило, из Московского округа ПВО. П. Ф. Батицкий в течение одиннадцати лет им командовал и очень ревниво относился к своим питомцам. И тем не менее вскоре я был вызван в Москву на беседу в ЦК КПСС.
Принял меня заведующий отделом административных органов ЦК партии Н. И. Савинкин. Подготовившись к обстоятельному разговору, я признаюсь, был несколько обескуражен его краткостью. А результат - дальнейшая неопределенность положения. Савинкин лишь проинформировал - с моим личным делом ознакомился секретарь ЦК КПСС по оборонным вопросам Д. Ф. Устинов, который выразил удивление по поводу того, что в Войсках ПВО страны не смогли предложить на эту должность крупного инженера. Заключил разговор Савинкин пожеланием не расстраиваться в случае возражения Устинова.
На следующий день утром я вместе с Савинкиным вошел в кабинет Устинова. Дмитрий Федорович встретил доброжелательно, энергичным движением руки пригласил сесть рядом. Закурили. После нескольких протокольных вопросов он предложил обстоятельно доложить, как в войсках оценивается состояние вооружения. Я решил докладывать начистоту, хотя и знал, что именно Устинов был первым лицом, ответственным за оснащение армии оружием и техникой.
Начал с того, что зенитный ракетный комплекс С-75 не способен поражать самолеты и крылатые ракеты на малых и предельно малых высотах и требует существенной доработки. Усиление зенитно-ракетных группировок маловысотным комплексом С-125 потребовало бы больших дополнительных затрат. Современные для тех лет истребители-перехватчики Су-9 и не принятые на вооружение, но серийно выпускаемые самолеты Як-28П, имеют крайне низкую надежность двигателей, бустерной системы и радиолокационных прицелов. Это привело к росту аварийности и неоправданной гибели летчиков. Авиационные ракеты класса "воздух - воздух" РС-2УС имеют эффективность поражения всего лишь 0,6-0,7. V станций радиотехнических войск низкая помехозащищенность, что вызывает необходимость иметь РЛС различного диапазона. Из-за этого приходится увеличивать количество станций в каждой группировке и расходовать их ресурс. В заключение я просил ускорить ввод в строй истребителя-перехватчика МиГ-25, который способен обнаруживать низколетящие цели на фоне земли и уничтожать их.

 Отправлено: 06.05.11 09:04. Заголовок: Д. Ф. Устинов ни раз..

Д. Ф. Устинов ни разу не перебил меня, лишь изредка делал какие-то пометки. Когда я закончил, он внимательно посмотрел на меня и сказал, что я оказался в числе тех немногих, которые в этом кабинете не произносят лозунгов и не расхваливают наше вооружение. Затем задал вопрос: смогу ли я все это доложить Л. И. Брежневу, что дли него важно. Ответил я утвердительно и без колебаний. Уже прощаясь, Устинов сказал: "Юрий Всеволодович, у меня к вам убедительная просьба. По роду дальнейшей службы вам придется работать с генеральными конструкторами товарищами Минцем и Кисунько. Каждый из них сейчас трудится над созданием своей локальной системы вооружения, и ваша задача попытаться эти усилия объединить, - при этом Дмитрий Федорович характерным жестом сцепил руки - это позволит сократить время на их создание и государственные затраты.
Лишь выйдя из кабинета Устинова, я понял, что его напутствие означает не что иное, как согласие на мое назначение. Вскоре из кабинета вышел улыбающийся Савинкин и, протянув мне руку, сказал, что Брежнев примет меня сразу после майских праздников.
11 мая 1967 года я в сопровождении Савинкина вошел в кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС. Леонид Ильич стоял у открытого окна и улыбался. Мой доклад прервал словами: "Не надо шуметь... ". 0бнял за плечи и предложил сесть. Прочитав какую-то бумагу, лежавшую перед ним, сказал: "Ваше назначение ЦК благословляет. Да, кстати, Дмитрий Федорович просил вас послушать. Но вы видели, сколько народу в приемной. Поэтому сделаем так: в ближайшее время я буду на одном из ваших объектов и там мы обстоятельно обо всем переговорим".
Ни на одном из наших объектов Брежнев так и не побывал.
Необходимость создания нового оборонительного рода войск была продиктована отнюдь не амбициями политиков и военных, как пытаются это теперь представить некоторые журналисты, а опасным ужесточением военной доктрины США, навязанной нам гонкой вооружений.
В то время, да и теперь американская военная доктрина исходит из того, что военная сила является основным и конечным средством урегулирования спорных внешнеполитических проблем - "арбитром в последней инстанции". Именно в США была разработана стратегия "массированного возмездия", в основе которой лежал принцип ядерного превосходства. В результате изменения соотношения сил на мировой арене в начале 60-х годов американское военно-политическое руководство принимает стратегию "гибкого реагирования", предусматривавшую подготовку и ведение различных видов войны при дозированном применении военной силы соразмерно с масштабами опасности "жизненным интересам" США. В 1967 году в США в соответствии с доктриной "ядерного устрашения" завершается создание стратегической триады: межконтинентальные баллистические ракеты, атомные ракетные подводные лодки и стратегические бомбардировщики. Потенциал стратегических наступательных сил США составил около 5000 ядерных боеприпасов.
Вступив в должность командующего войсками ПРО и ПКО, в течение двух месяцев я знакомился с коллективами и содержанием работ, выполняемых в ряде НИИ, КБ. на создаваемых объектах. Сформировал управление. С одобрения главнокомандующего Войсками ПВО страны на основные должности в управление были назначены крупные инженеры. прошедшие хорошую школу в зенитных ракетных войсках и главным образом в армии особого назначения. В их числе А. М. Михайлов, в. А. Едемский, Е. Д. Цветков, А. К. Михайлов, В. В. Голубев, В. Т. Тимофеев, А. П. Блинов, В. М. Шумилин.

 Отправлено: 06.05.11 09:06. Заголовок: Непреодолимый барьер..

Непреодолимый барьер для "Першингов"

Еще в 1953 году стало известно, что в США разрабатываются и испытываются баллистические ракеты межконтинентальной дальности стрельбы, которые могли стать средством нанесения ядерных ударов по объектам на территории СССР. Семь Маршалов Советского Союза, оценив это обстоятельство, вместе с начальником Генерального штаба В. Д. Соколовским в августе 1953 года направили записку в ЦК КПСС с просьбой рассмотреть возможность создания у нас средств ПРО.
Несмотря на новизну и сложность задачи, скептическое отношение многих видных ученых, за работу взялись создатели системы С-25 во главе с доктором технических наук Г. В. Кисунько. К 1955 году были подготовлены предложения на полигонный экспериментальный образец ПРО - систему "А".
Тогда же были развернуты работы по созданию полигона Войск ПВО страны вблизи озера Балхаш. В них принимали участие военные строители под руководством А. А. Губенко, организации промышленности и личный состав полигона. К 1961 году наряду с другими объектами было подготовлено все необходимое для натурных испытаний системы "А". Следует особо отметить вклад в это дело начальника полигона генерал-майора артиллерии С. Д. Дорохова.
4 марта 1961 года противоракетой генерального конструктора П. Д. Грушина, снаряженной осколочной боевой частью, был уничтожен боевой блок баллистической ракеты Р-12, запущенной с полигона Капустин Яр. В 20-х числах марта группа разработчиков и военных выехала на артиллерийском тягаче в степь в район падения боевого блока, который и был найден разрушенным прямым попаданием. Его обломки были разбросаны по трассе полета на расстоянии 1-2 км друг от друга. Заместитель Кисунько М. Г. Миносян доложил ему о результатах поиска. Кисунько неожиданно задал вопрос: "Есть у нас спирт?" Получив положительный ответ, сказал: "Можете отметить это событие? Я с вами!" Насколько потрясающим было это достижение, подтверждает тот факт, что в США безъядерное поражение баллистической ракеты осуществили только спустя 23 года. На шестой площадке полигона в память об этом событии был поставлен постаменте противоракетой. На нем выбиты четыре строки, экспромтом вырвавшиеся у Г. В. Кисунько тем весенним днем:

"На старте сожжены тюльпаны,
Чтобы цвели тюльпаны всей страны".

Наши достижения в области ПРО долгое время замалчивались и не получали должной оценки. Между тем факт уничтожения боевого блока баллистической ракеты, безусловно, был важным событием. Не случайно летом того же года Н. С. Хрущев, выступая на одном из международных форумов, не удержался и сказал, что в Советском Союзе есть умельцы, которые могут в космосе в муху попасть.
Удачный эксперимент позволил уже в июне 1961 года завершить разработку и выпустить эскизный проект боевой системы ПРО "А-35", предназначенной для защиты Москвы. В проекте предусматривалось, что система создается для уничтожения моноблочных баллистических ракет типа "Титан-2". "Минитмэн-2", которые были приняты на вооружение армии США в 1963 и 1965 годах. В составе этой системы предполагалось иметь командный пункт, восемь РЛС, образующих круговое поле дальнего обнаружения, и 32 стрельбовых комплекса.
Осенью 1962 года состоялась защита эскизного проекта системы "А-35". Председателем комиссии был назначен командующий войсками Московского округа ПВО генерал-полковник П. Ф. Батицкий.
Заключительное заседание комиссии проходило в бурных дискуссиях. Батицкому это надоело, и он обратился к Г. В. Кисунько:
- Ну что, Григорий Васильевич, ты нас не подведешь? Все будет так, как говоришь?
- Конечно, Павел Федорович, клянусь вам. - ответил Кисунько.
- Ну ладно, я тебе верю... А вы все тут, - он повернулся к залу, - помолчите.
С этими словами Батицкий обнял и поцеловал Кисунько.
Однако Батицкий не учел. что еще в декабре 1956 года на Семипалатинском полигоне на основе экспериментов, проведенных в КБ-11 (ныне известном как Арзамас-16) академиком Ю. Б. Харитоном, теперь уже силами офицеров шестого Главного управления Министерства обороны, научных сотрудников Института химической физики АН СССР, разработчиков ракетной техники был осуществлен эксперимент-операция "К". Научным руководителем был крупнейший специалист в области теории ядерных взрывов академик М. А. Садовский, а его заместителем - начальник научно-исследовательского отдела Главного заказывающего управления ПВО страны М. Г.Мымрин.
По результатам операции "К" стало ясно, что осколочная боезая часть противоракеты может быть заменена ядерной, а это существенно увеличивало радиус и эффективность поражения. В связи с этим сокращение количества стрельбовых комплексов до 16 и уточнение, -принципов функционирования системы было обосновано в новом эскизном проекте, выпущенном в 1964 году.

 Отправлено: 06.05.11 09:07. Заголовок: На объектах системы:..

На объектах системы: на КП. секторных РЛС "Дунай-3" (главный конструктор В. П. Сосульников) и более совершенной "Дунай-ЗУ" (главный конструктор А. Н. Мусатов) на стрельбовых комплексах были развернуты строительно-монтажные работы, создавалась техническая база для подготовки и содержания противоракет, максимально использовались кольцевые дороги, кабельные направления связи, часть других сооружений системы "С-25". что было рационально и способствовало сокращению затрат на новую систему вооружения.
Одновременно на полигоне к 1961 году был создан экспериментальный образец системы "А-35" - "Алдан". Так было положено начале реальной боевой работе по перехвату баллистических ракет в целях отработки системы, а в дальнейшем - обеспечению боевых стрельб подмосковными частями ПРО.
Справедливости ради надо сказать, что система "А-35" от начала строительства в 1962 году и до проведения испытаний создавалась 15 лет. В это время опережающими темпами в США велись разработка и испытание баллистических ракет наземного и морского базирования: "Минитмэн-3", "Поларис А-ЗТ", "Посейдон С-3" с многозарядными головными частями. имеющими от трех до десяти боевых блоков. Поражать такие ракеты, тем более в условиях помех и применения комплекса средств преодоления ПРО (большое количество ложных легких и тяжелых целей, станций активных помех, маскирующих собственно боевые блоки на траектории их полета), система "А-35" была неспособна, что стадо очевидно уже к 1971 году. Более того, пусковые установки противоракет "А-35" в этой системе были наземного открытого типа и постоянное содержание на них противоракет, заправленных агрессивными компонентами топлива и снаряженных мощным ядерным зарядом, было просто недопустимо. При аварии или диверсии в густо населенных районах Подмосковья мог возникнуть опасный очаг поражения и радиационного заражения.
Американцы, учтя все эти обстоятельства, в 1976 году приняли решение снять с боевого дежурства комплекс ПРО "Сейфгард", созданный на ракетной базе Гранд-Фокс, и частично его демонтировать.
Предвижу вопрос: почему же мы не отказались от системы "А-35"? К 1971 году создавались только четыре секторные РЛС типа "Дунай" из восьми и восемь стрельбовых комплексов из шестнадцати. На этих объектах почти в полном объеме были выполнены строительные работы, завершались поставки и монтаж технологического оборудования и начаты испытания. Государственные испытания под руководством первого заместителя главнокомандующего Войсками ПВО страны генерал-полковника А. Ф. Щеглова были проведены на головном комплексе системы в составе: главного командно-вычислительного центра (в сокращенном виде), одной РЛС "Дунай-3" и трех стрельбовых комплексов. Испытания подтвердили правильность научно-технических решений, обеспечивающих боевое функционирование новой, сложной, полностью автоматизированной системы по поражению моноблочной баллистической ракеты. По баллистическим ракетам с многозарядными боевыми частями система работать не могла. В связи с этим было принято решение, поддержанное военно-промышленной комиссией (ВПК), завершить создание уже начатых объектов: на второй РЛС "Дунай-ЗУ" и на пяти стрельбовых комплексах. Все остальные работы по развертыванию системы полного состава прекращались. По настоянию большинства членов комиссии система была принята только в опытную эксплуатацию и практически возвращена промышленности для модернизации с задачей поражения сложных баллистических ракет.
Личный состав под руководством начальника управления ПРО генерал-лейтенанта артиллерии И. Е. Барышпольца при активном участии офицеров моего управления настойчиво осваивал новую боевую технику. Опыт, приобретенный войсками за период с 1972 по 1977 год в ходе опытной эксплуатации, дал желаемый результат. Новая боевая техника осваивалась успешно, особенно инженерами, многие из которых могли вести диалог с разработчиками на равных, в том числе и при эксплуатации вычислительных машин "5Э-92Б" (главный конструктор В. С. Бурцев) и их программно-алгоритмическом обеспечении.
Не могу не сказать о личных заслугах главного инженера войск ПРО генерал-майора А. П. Пенькова. Именно он разработал способ эксплуатации сложной автоматизированной системы вооружения (системы ПРО "А-35") и ее ремонта, а также оргштатную структуру эксплуатационных отделов в службах вооружения соединения и в частях.

 Отправлено: 06.05.11 09:08. Заголовок: В свою очередь начал..

В свою очередь начальник отдела боевого применения в управлении соединения полковник А. Г. Кубарев обосновал необходимость создания и структуру отделов боевых алгоритмов и программ. В дальнейшем этот опыт был принят и распространен на все войска ПРО и ПКО.
В 1973 году генеральный конструктор Г. В. Кисунько в технической записке обосновал основные научно-технические решения по модернизации системы для выполнения задачи поражения сложной баллистической ракеты.
Вспоминаю, как летом 1975 года. когда мы с Григорием Васильевичем на главном командно-вычислительном центре анализировали результаты функционирования боевой программы по поражению сложной баллистической ракеты при различных вариантах ее запуска, раздался звонок по "кремлевке". Оперативный дежурный доложил, что звонит министр радиопромышленности П. С. Плешаков и просит к аппарату генерального конструктора. Григорий Васильевич сказал мне: "Наконец-то министр вспомнил о системе и, наверное, поможет". К телефону он шел улыбаясь, но я видел, как по ходу разговора его лицо начало мрачнеть.
Министр объявил Кисунько, что подписал приказ об освобождении его от должности и обязанностей генерального конструктора. На возражение Кисунько, что он утвержден ЦК КПСС и Плешаков превысил свои права, министр ответил, что с ЦК этот вопрос согласован. Действительно, согласие, практически без оснований, было дано заведующим оборонным отделом И. Д. Сербиным, партаппаратчиком с большим стажем, человеком непорядочным, типичным конъюнктурщиком.
Так в расцвете таланта и незаурядных организаторских способностей, в результате интриг в Минрадиопроме буквально на взлете был выведен из строя выдающийся и одаренный конструктор. В дальнейшем завершением работ по модернизации руководил главный конструктор И. Д. Омельченко.
В мае 1977 года на государственные испытания была предъявлена система ПРО "А-35М". Эта система стала вооружением отдельного корпуса, которым командовал генерал-майор Н. И. Родионов. Тщательная подготовка позволила провести испытания в течение месяца и получить положительные результаты. Система ПРО "А-35М" теперь была способна с определенными ограничениями поражать сложные баллистические ракеты, а время на подготовку и доставку противоракет с технической базы на открытые, наземного типа стартовые позиции в кризисной ситуации было существенно сокращено.
Система ПРО "А-35М" была принята на вооружение и поставлена на боевое дежурство в 1978 году. Противоракеты заправлялись компонентами топлива и снаряжались боевой частью только на технической базе. На стартовых позициях были установлены электровесовые макеты.
В 1979 году стало известно, что США предусматривают в 1983-1985 гг. разместить на территории ФРГ 108 новых баллистических ракет средней дальности "Першинг-2" вместо ракет меньшей дальности "Першинг-Т".
Ракета "Першинг-2" с дальностью стрельбы 2500 км. с моноблочной головной частью двух типов (с ядерным и обычным снаряжением) предназначалась для поражения как наземных объектов, так и высокозащищенных подземных объектов с возможностью проникновения на глубину 70-100 м и последующим взрывом. Высокая точность стрельбы определялась величиной кругового вероятного отклонения 20-40 м. По нашим расчетам. полетное время ракеты "Першинг-2" до Москвы составляло всего 10-12 мин. Было совершенно очевидно, что это серьезнейшая угроза и реальная возможность внезапного уничтожения защищенных пунктов управления государством и Вооруженными Силами.
По существу, ракеты "Першинг-2" были пистолетом со взведенным курком, приставленным к виску Москвы.
В связи с этим министр обороны Д. Ф. Устинов провел совещание, на которое были приглашены начальник Генерального штаба Н. В. Огарков, Главнокомандующий Вооруженными Силами ОВД В. Г. Куликов, главнокомандующий Войсками ПВО страны А. И. Колдунов, главнокомандующий ВМФ С. Г. Горшков, первый заместитель главнокомандующего РВСН Ю. А. Яшин. первый заместитель начальника Генерального штаба В. И. Варенников^ и я.
На вопрос министра, способны ли Войска ПВО обнаружить пуск ракет "Першинг-2" не позднее чем через две-три минуты после старта, А. И. Солдунов, всегда основательно готовившийся к таким совещаниям, доложил, что эта задача решается частично. Министр потребовал от меня пояснения, как от специалиста. Я сказал, что РЛС дальнего обнаружения "Дунай-ЗУ" из состава отдельного корпуса ПРО, ориентированная в западном направлении, способна выполнить эту задачу в заданном секторе обзора, перекрывающем северную и центральную часть ФРГ. Южная часть территории ФРГ на предельно малых углах нашими средствами не контролируется. Д. Ф. Устинов тут же поручил начальнику Генерального штаба поставить соответствующую задачу НИИ и КБ.

 Отправлено: 06.05.11 09:10. Заголовок: По ходу совещания ра..

По ходу совещания ракетчики получили задачу подготовить выдвижение друх ракетных бригад средней дальности на территорию ГДР и Чехословакии. А моряки - увеличить количество ракетных подводных лодок на боевом патрулировании и приблизить их к США.
Особое значение имел военно-политический вывод, сделанный министром обороны СССР из планируемой акции США. В случае применения американцами в Европе ракет "Першинг-2" Советский Союз сохраняет за собой право всей своей ядерной мощью ударить по США. Американцы об этом знали. Таким образом, их авантюрный план отсидеться за океаном в случае развязывания ядерной войны в Европе провалился.
В работу по решению проблемы обнаружения ракет "Першинг-2", 27 из которых были размещены на юге ФРГ, включился академик В. С. Семенихин. Было разработано несколько проектов, требовавших много времени и затрат. И, как бывало нередко за время моей службы, решение пришло не из НИИ и КБ. а из войск. Группа офицеров, инженеров-рационализаторов - Т. Е. Кожемякин, А. А. Пересыпкин, В. А. Шелопин - под руководством заместителя по технической части секторной станции "Дунай-ЗУ" И. С. Липатова обосновала и внесла предложение о доработке передатчиков. Такое простое на первый взгляд решение давало возможность расширить сектор обзора станции и надежно перекрыть всю территорию ФРГ.
Конечно же, сразу нашлись противники предложения. Специалисты Минрадиопрома утверждали, что доработка передатчиков и повышение на них энергетической нагрузки неизбежно приведет к пожару. В результате потребовалось провести несколько экспериментов, бурных совещаний военно-промышленной комиссии. Являясь мозговым центром, координатором в деле обеспечения обороноспособности СССР, она как бы венчала своеобразную пирамиду военно-промышленного комплекса страны. Нередко местнические интересы оборонных министерств, ведомств, проектировщиков и разработчиков новых видов техники и вооружения входили в противоречие с заказчиками, то есть с военными. И лишь благодаря авторитету заместителя председателя Совмина СССР Л. В. Смирнова, возглавлявшего ВПК и обладавшего широкими полномочиями, предоставленными ему Политбюро ЦК КПСС, нам удавалось сохранять приоритетные позиции в мире в оснащении Вооруженных Сил первоклассным оружием. В области ПРО и ПКО определяющей была, как правило, научно-техническая позиция, которую отстаивали заместитель председателя ВПК Л. И. Горшков, а также В. М. Каретников и В. С. Дубровский.
На очередном совещании у министра обороны было рассмотрено и обсуждено несколько проектов, в том числе и академика М. С. Семенихина, предложившего использовать группу высотомеров радиотехнических войск. По моему докладу было решено передатчики и боевую программу РЛС срочно дорабатывать, приняв дополнительные меры по пожарной безопасности.
Станция была доработана в короткий срок с минимальными затратами. Офицеры, непосредственно участвовавшие в этой работе, были награждены орденами - В. Т. Блоцкий, В. Д. Барабанор В. И. Маслов, И. С. Липатов. П. К. Турыгин - и медалями - Г. А. Латышев, Е. И. Филин. С. В. Клеманов, Н. М. Епанешников и прапорщик П. М. Астраханцев. Большой вклад в работу внес заместитель главного конструктора станции Е. Н. Белкин и его сотрудники. Непосредственно на месте работами руководили командир части 8 Н Крюков, а также командир отдельного корпуса ПРО В. А. Савин6", заместитель глазного инженера В. А. Маликов. Научно-техническое руководство осуществлял доктор технических наук А. И. Леонов.
Опыт создания и эксплуатации средств системы "А-35М" был использован в дальнейшей работе над системами предупреждения о ракетном нападении, противокосмической обороны и контроля космического пространства. Многие командиры и инженеры, и в частности И. Е. Барышполец, Н. И. Родионов, В. А. Савин, А. П. Пеньков. А. Г. Кубарев, В. А. Маликов, Д П. Пушкарев, И. Д. Баштан, М. И. Парфенов. И. В. Поддубняк, М. Т. Тюрин. Ю. В. Соколов, И. Р. Орел. А. Е. Зикеев, В. Н. Крюков, вошли в историю войск ПРО и ПКО как первопроходцы в создании новейших видов боевой техники и вооружения.
По опыту ПРО впервые в Войсках ПВО страны удалось в каждой части и соединении создать сильные отделы боевых алгоритмов и программ. В деле повышения боевой готовности важное значение имели созданные на каждом объекте ремонтно-поверительные базы. оснащенные стендовым оборудованием и контрольно-измерительными приборами.

 Отправлено: 06.05.11 09:11. Заголовок: В сентябре 1967 года..

В сентябре 1967 года я был назначен председателем межведомственной комиссии по рассмотрению новых проектов системы ПРО и ее средств. Причем их было несколько. В состав комиссии входили крупные ученые, генеральные и главные конструкторы, видные специалисты Министерства обороны и оборонных отраслей. В их числе были М. Г. Мымрин, Б. В. Бункин, Р. А. Валиев, В. М. Глушков, П. Д. Грушин, Г. В. Кисунько, С. А. Лебедев, Г. С. Легасов, А. Л. Минц, Ю. Б. Харитон.
Основной комплексный эскизный проект Г. В. Кисунько на систему ПРО "Аврора" был отклонен, так как не отвечал ряду требований по эффективности и надежности. Но предложенный им многоканальный стрельбовый комплекс с вращающейся фазированной антенной решеткой "Аргунь", который эффективно служит до сих пор, был рекомендован для создания на полигоне в качестве основного измерительного средства. Отклонены были и проекты А. Л. Минца по многофункциональной станции "Дон-2Н". Ю. Г. Бурлакова - по принципиально новой станции "Неман", хотя и ее опытный сокращенный образец был создан на полигоне для решения проблемы селекции сложных баллистических целей.
Главной причиной отклонения проектов 6ыло то, что в них с требуемой эффективностью не решались основные проблемы ПРО:

- селекция (выделение) боевых блоков баллистических ракет на фоне ложных целей и в условиях интенсивных помех и ядерных взрывов;
- создание нового поколения вычислительных средств с быстродействием в сотни миллионов операций в секунду:
- создание эффективных средств поражения на различных участках траектории полета ракеты с использованием различных физических принципов.

В НИИ и КБ продолжались исследования по проблематике ПРО, с учетом рекомендаций межведомственной комиссии им была задана обширная программа научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по программе "Фон". Работа была архисложной, средства на ее выполнение не увеличивали, а сокращали. Кроме того, в НИИ и КБ не было надлежащей экспериментальной базы.
Тем не менее, к июню 1975 года уже можно было четко определить назначение, сроки разработки и создания новой системы ПРО Москвы. Генеральным конструктором стал А. Г. Басистов. Главным конструктором многофункциональной РЛС "Дон" был В. К. Слока. Основным разработчиком программно-алгоритмического обеспечения и информационного согласования системы ПРО с системами предупреждения и контроля космоса был заместитель генерального конструктора М. Г. Миносян. Мне довелось быть председателем комиссии по рассмотрению эскизного проекта совместно с коллективом СНИИ. о котором будет сказано в следующей части статьи. А. Г. Басистов возглавил Совет главных конструкторов, которые работали над новой эффективной системой ПРО. К 1989 году система была создана.
Таким образом, 30-летний труд по решению проблем ПРО дал положительный результат, а главное - сохранил кадры энтузиастов, способных решать сложнейшие научно-технические задачи. И это при неукоснительном выполнении положений заключенного в 1972 году с США Договора по ограничению систем ПРО.
Предваряя последующее изложение, хотел бы сказать о том. что в 1968 году на должность заместителя министра радиопромышленности был назначен В. И. Марков. С его именем неразрывно связано дальнейшее энергичное развитие вооруженных войск ПРО и ПКО. Марков, возглавляя направление, создал гигантское научно-техническое объединение "Вымпел". Это - десять институтов и столько же крупных заводов. Разработки комплексов и систем противоракетной и противокосмической обороны осуществлялись под единым руководством.
В настоящее время объединение стало межгосударственной корпорацией с теми же задачами и участниками, оказавшимися не только на территории России, но и на Украине, в Беларуси. Казахстане.

 Отправлено: 06.05.11 09:15. Заголовок: Полностью воспоминан..

Полностью воспоминание генерал-полковника Ю.В.Вотинцева можно прочитать здесь :http://www.arta46.narod.ru/libr/wotin/wotin_1.htm

 Отправлено: 06.05.11 10:47. Заголовок: Геннадий Васильевич ..

Геннадий Васильевич - Лучше здесь.

http://www.arta46.narod.ru/libr/wotin/wotin_1.htm

 Отправлено: 06.05.11 20:39. Заголовок: N.Nadych Конечно луч..

N.Nadych Конечно лучше.

 Отправлено: 19.11.11 16:19. Заголовок: Кино: http://rutub..

Кино:

http://rutube.ru/tracks/353636.html?v=ed4e5f4cbf51c594c8df0f5420054987

 Отправлено: 20.11.11 11:25. Заголовок: N.Nadych пишет: Кин..

N.Nadych пишет:

цитата:

Кино:

Что-то не смог посмотреть кино?

 Отправлено: 20.11.11 11:40. Заголовок: N.Nadych пишет: Кин..

N.Nadych пишет:

цитата:

Кино:

Так и не смог уйти от рекламы!!!

 Отправлено: 20.11.11 12:22. Заголовок: Кино об истории созд..

Кино об истории создания советских систем ПРО , начиная от системы А до системы А-135 см.здесь
http://arta46.narod.ru/kinozal/PRO_A.htm

 Отправлено: 20.11.11 12:28. Заголовок: На сайте академии ВИ..

На сайте академии ВИРТА ПВО ,нажав кнопку "Кинозал" , можно посмотреть и другие фильмы про ПВО ,ПКО, ПРО, СПРН Советского союза.
http://arta46.narod.ru/

 Отправлено: 23.12.11 10:39. Заголовок: Противоракетный фейе..

Противоракетный фейерверк в честь присвоения школе Москвы имени КИСУНЬКО Григория Васильевича!

Дата новости/события:
20.12.2011


Войска воздушно-космической обороны России провели успешный испытательный пуск противоракеты системы ПРО



МОСКВА, 20 декабря. /ИТАР-ТАСС/. Совместным боевым расчётом полигона РВСН Сары-Шаган, Войск военно-космической обороны и представителей промышленности сегодня в 12:01 мск успешно проведён испытательный пуск противоракеты ближнего действия российской системы противоракетной обороны.

Об этом ИТАР-ТАСС сообщили в Управлении пресс-службы и информации Минобороны РФ.

"Целью проведения пуска явилось подтверждение тактико-технических характеристик противоракет системы ПРО, находящихся на вооружении войск ВКО", - отметили в военном ведомстве.

"В ходе проведения испытаний противоракета системы ПРО успешно выполнила задачу и поразила условную цель в установленное время", - подчеркнул заместитель командующего войсками ВКО генерал-лейтенант Сергей Лобов. Он, как пояснили в Управлении пресс-службы и информации МО РФ, "прибыл на полигон для контроля подготовки и проведения испытательного пуска противоракеты".

Оценивая перспективы развития системы отечественной ПРО, генерал Лобов отметил, что "в настоящее время Войска воздушно-космической обороны имеют хороший технический и технологический задел в области разработки и применения средств ПРО". "В рамках развития и совершенствования компонентов российской противоракетной обороны проводится модернизация информационных средств системы, - сказал он. - Одновременно ведутся научные и опытно-конструкторские разработки по созданию перспективных противоракетных средств, что позволит существенно расширить боевые возможности системы ПРО".

 Отправлено: 23.12.11 10:43. Заголовок: Видео с испытательно..

Видео с испытательного пуска противоракеты скоростной 53Т6 системы А-135 20 декабря 2011г на полигоне Сары-Шаган.
http://multimedia.mil.ru/multimedia/video/clips/more.htm?id=1695@morfVideoAudioFile

 Отправлено: 23.12.11 14:19. Заголовок: СПРН http://www.rus..

СПРН

http://www.russianforces.org/rus/sprn/

Противоракеты ближнего перехвата расположены в пяти позиционных районах - Лыткарино (16 пусковых установок), Сходня (16), Королев (12), Внуково (12) и Софрино (12).

Софрино
click here

Королев
click here

Лыткарино
click here

Внуково
click here

Сходня
click here


РЛС в Софрино

http://wikimapia.org/118013/Don-2NP-Pill-Box

click here

 Отправлено: 23.12.11 21:17. Заголовок: N.Nadych пишет: Схо..

N.Nadych пишет:

цитата:

Сходня

Николай! Почему ты решил , что эта позиция ПР 53Т6 находиться возле г.Сходня Химкинского района? Позиция расположена в Солнечногорском районе.

 Отправлено: 23.12.11 21:55. Заголовок: Геннадий Васильевич ..

Геннадий Васильевич пишет:

цитата:

Николай! Почему ты решил , что эта позиция ПР 53Т6 находиться возле г.Сходня Химкинского района? Позиция расположена в Солнечногорском районе.

- Хз, так указано в святцах (может для того, чтобы запутать парагвайскую разведку, ведь в 60-х на Кубу писали по адресу Москва-400).

 Отправлено: 25.12.11 10:15. Заголовок: Средней школе №1051 ..

Средняя школа имени "Героя Социалистического труда КИСУНЬКО Григория Васильевича" появилась в Москве!



Дорогие Ветераны полигона, уважаемые пользователи и гости сайта! Спешим сообщить радостную новость: по нашему совместному с администрацией ГОУ СОШ № 1051 СВАО г. Москвы представлению правительством Москвы принято историческое решение о присвоении указанной средней школе почетного имени "Героя Социалистического труда КИСУНЬКО Григория Васильевича"!

С чем мы вас всех от души и поздравляем! Информация о торжественном Общем Собрании Региональной общественной организации "Ветераны полигона ПРО", г. Москва, в связи с данным событием будет размещена на нашем сайте дополнительно. Ниже приводим автобиографию Григория Васильевича.

Совет РОО "Ветераны полигона ПРО", г. Москва



АВТОБИОГРАФИЯ

Генерального конструктора системы ПРО «А-35»

Героя Социалистического труда, члена-корреспондента АН СССР,

Лауреата Ленинской премии, Доктора технических наук, профессора,

генерал-лейтенанта

КИСУНЬКО Григория Васильевича

Я. Кисунько Григорий Васильевич, родился 20 июля 1918 г. в селе Бельманка Куйбышевского района Запорожской области на Украине. Мои родители - уроженцы того же села, из крестьян.

Отец - Кисунько Василий Трофимович, 1896 г. рождения, украинец, с 1912 г. - разнорабочий, кочегар паровоза на строительстве Екатерининской железной дороги, молотобоец на Мариупольском металлургическом заводе, после начала империалистической войны был призван в армию и служил рядовым на Кавказском фронте.

Мать — Кисунько {до брака Скрябина) Надежда Аврамовна, 1894 г. рождения, украинка, с 10-летнего возраста проживала и батрачила «за харчи и одежду» в зажиточных сельских семьях, а по достижении 14 лет уехала на заработки, была домашней работницей и кондуктором трамвая в городах Мариуполе и Екатеринославе. После Октябрьской революции родители до 1930 г. — крестьяне-середняки в селе Бельманка, с 1930 г. переехали в г. Мариуполь (ныне г. Жданов), где отец работал машинистом на заводе им. Ильича, мать — уборщицей на том же заводе. 3 апреля 1938 г. отец был арестован органами НКВД в г. Мариуполе и по ложному обвинению 29 апреля 1938 г. осужден в г. Донецке к высшей мере наказания. В мар те 1965 г. отец посмертно реабилитирован. Мать через год после ареста отца вынуждена была оставить работу уборщицы из-за появившихся симптомов туберкулеза легких. С тех пор она находится на моем иждивении.

Я до 1934 г. учился в школе, но по окончании 9 классов из-за материальных трудностей в семье оставил школу и уехал в г. Луганск (ныне г. Ворошиловград). Там я поступил студентом на физико-математический факультет пединститута, который окончил в 1938 г. с отличием по специальности «физика». Осенью 1938 г. поступил в аспирантуру по кафедре теоретической физики Ленинградского государственного пединститута им. А.И. Герцена. Аспирантуру закончил в июне 1941 г., защитив диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук 17 июня.

4 июля вступил добровольцем в Ленинградскую Армию Народного ополчения, был рядовым 2-го СП 5СД, но оттуда был откомандирован в распоряжение РВК Куйбышевского района г. Ленинграда, а из РВК направлен курсантом в Военное училище ВНОС Красной Армии (ныне училище Войск ПВО страны в г. Пушкине Ленинградской области). В этом училище я находился с 13 августа 1941 г. по 18 февраля 1942 г., после чего распоряжением ГУ ПВО ТС в звании лейтенанта был направлен с 337 Отдельный радиобатальон ВНОС Особой Московской армии ПВО. Здесь я служил до декабря 1944 г. в должностях помощника командира взвода — начальника станции по технической части, командиром взвода — начальником станции, инженером роты станций радиообнаружения самолетов. С декабря 1944 г. до октября 1950 г. — преподаватель, старший преподаватель, заместитель начальника кафедры теоретических основ радиолокации в Военной Краснознаменной академии связи им. СМ. Будённого.

В октябре 1950 г. был прикомандирован к Министерству вооружения СССР для работы с КБ—1 с оставлением в кадрах Советской Армии. В КБ-1 участвовал в создании первых отечественных зенитно-ракетных систем С—25 и С—75, являясь начальником сектора по разработке СВЧ-устройств, начальником, техническим, научным руководителем отдела, руководителем комплекса лабораторий по разработке радиотехнических устройств, заместителем технического руководителя испытаний станции наведения зенитных ракет системы С—25, начальником отдела разработки зенитно-ракетных систем.

По окончании ввода объектов системы С—25 и изготовления экспериментального образца С—75 мне было поручено возглавить создание в КБ-1 нового СКБ по специальности проблемной тематики. 7 июля я был назначен начальником этого СКБ (впоследствии ОКБ) и главным конструктором КБ—1 по спецтематике. С учетом проведенных этим коллективом научных проработок ЦК КПСС и Совмин СССР приняли постановление № 107-101 от 3 февраля 1956 г. о создании системы «А», специального полигона и о назначении меня Главным конструктором системы «А». В том же 1956 г. мне в составе группы участников разработки системы С—25 было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

8 апреля 1958 г., рассмотрев ход работ на системе «А», ЦК КПСС и Совмин СССР приняли постановление № 389—185 о разработке аванпроекта системы А—35 и назначили меня Генеральным конструктором этой системы, а после разработки аванпроекта было принято постановление ЦК КПСС и Совмина СССР № 27—9 от 9 января 1960 г. о создании системы А-35.

Работы по созданию и испытанию системы «А» были успешно заверше ны тем, что средствами системы впервые в отечественной и мировой практике были уничтожены головные части баллистических ракет на траекториях их полета. Положительная оценка этих работ и одновременно по их результатам уточнение характеристик системы А—35 были даны в Постановлении ЦК КПСС и Совмина СССР № 823-351 от 31 августа 1961 г. В октябре 1961 г. и в октябре 1962 г. по постановлению ЦК КПСС и Совмина СССР в районе дислокации системы «А» были проведены специальные операции К1, К2, К3, К4 и К5 с использованием изделий МСМ с целью проведения специальных исследований, в которых система «А» выполняла роль основной научно-экспериментальной и измерительной базы. Научное руководство этими исследованиями в радиолокационной части было возложено на меня.

В 1966 г. мне и возглавляемому мною коллективу за работы по созданию системы «А» и связанные с ними исследования была присуждена Ленинская премия..

Для обеспечения разработок по системе А-35 и связанной с ней специальной тематике ЦК КПСС и Совмин СССР приняли Постановление № 1181-511 от 30.12.1961 г. о выделении ОКБ—30 из КБ—1 в самостоятельную головную научно-конструкторскую организацию. Эту организацию (впоследствии именовавшуюся ОКБ «Вымпел») мне было поручено возглавить в качестве начальника — Генерального конструктора ОКБ. В 1970 г. приказом МРП было создано ЦНПО «Вымпел», куда вошло и ОКБ «Вымпел», из которого были созданы три организации (одна из них явилась головным предприятием ЦНПО). В ЦНПО я занимал должности заместителя Генерального директора по научной работе и начальника НИО по системе А-35 и ее модернизации (А-35М), занимаясь при этом техническим руководством, испытаниями и модернизацией системы А-35 как ее Генеральный конструктор.

При этом испытания системы А—35 и ввод ее в эксплуатацию были выполнены двумя очередями в 1972 и 1974 гг., о чем были выпущены Акты Государственной комиссии и приняты соответствующие постановления ЦК КПСС и Совмина СССР,

В 1974 г. под моим техническим руководством, как Генерального конструктора, были завершены все подготовительные работы по модернизации системы А-35 в объеме, заданном постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР № 376-119 от 10.06.71 г.: эскизный проект и дополнения к нему — 1972-1973 гг., ТТТ на системы А—35М — май 1973 г., научно-экспериментальная отработка на полигоне и специальных стендовых ЭВМ технических решений для внедрения в систему при ее модернизации — 1974 г.

С сентября 1974 г. по май 1975 г. в соответствии с межведомственным решением трех министерств (МРП, MOM, МОП), Главкома ракетных войск и Главкома Войск ПВО страны выполнял обязанности технического руководителя специальных полигонных работ, проводившихся в интересах всех указанных ведомств. В этот же период были начаты работы на объектах системы А-35 по внедрению ранее отработанных технических решений по модернизации, которые я возглавлял до 13 августа 1975 г.

13 августа 1975 г. приказом МРП я был переведен из ЦНПО «Вымпел» и назначен первым заместителем директора Центрального научно-исследовательского института радиоэлектронных систем по научной работе, вследствие чего завершающий этап отладочно-испытательных работ по модернизации системы А—35 проводился без моего участия. В 1977 г. эти работы были завершены и система принята на вооружение.

Кроме указанных выше правительственных заданий, на меня в 1968 г. постановлением ЦК КПСС и Советом Министров СССР были возложены также функции Генерального конструктора территориальной системы ПРО. Однако работы в этом направлении не получили развития в связи с проводившимися переговорами, и затем подписанием Договора между СССР и США. В 1974 г. пункт о назначении меня Генеральным конструктором территориальной системы был отменен.

В связи с обострением принципиальных расхождений моей точки зрения с точкой зрения руководства МРП на дальнейшее (после А—35М и в условиях Договора) развитие специальной тематики, приведших к отстранению меня от этой тематики, я счел невозможным свое дальнейшее пребывание в МРП и в июле 1979 г. обратился с рапортом с Министру обороны СССР об отозвании меня как военнослужащего из МРП. 13 августа 1979 г. назначен на должность научного консультанта 45-го ЦНИИ МО.

Мое воинское звание генерал-лейтенант — инженер (с 1967 г.).

Доктор технических наук (с 1951 г.), профессор (с 1956 г.), член-корреспондент АН СССР (с 1958 г.) по специальности «радиотехника». В 1958 г. Министром авиационной промышленности мне присвоено персональное звание «Главный конструктор 1 степени».

Член КПСС с 1944 г., принят Политуправлением Особой Московской армии ПВО Западного фронта ПВО, партбилет № 03131255 выдан 12 сентября 1973 г. Ленинградским РК КПСС г. Москвы. По месту работы в организациях промышленности избирался в партийные бюро и парткомы предприятий, в 1966 г. был делегатом ХХШ съезда КПСС, в 1966-74 гг. избирался депутатом Верховного Совета СССР 7-го и 8-го созывов.

Правительственные награды: Золотая медаль «Серп и Молот», два ордена Ленина, орден Красной Звезды, десять медалей, Почетный гражданин г. Приозёрска (Казахстан).

Сведения о членах семьи:

Жена — Кисунько Броня Исаевна, 1915 г. рождения, член КПСС с 1942 г., еврейка, 1934-1938 гг. - студентка, 1938-1941 гг. - аспирантка, 1941-1945 гг. на партийно-пропагандистской работе, 1945—1948 гг. — преподаватель основ марксизма-ленинизма, с 1948 г. не работает в связи с болезнью глаз, занимается партийно-пропагандистской работой на общественных началах.

Сын — Кисунько Василий Григорьевич — младший научный сотрудник Института истории искусств, член КПСС с 1970 г., член Союза журналистов СССР и Союза кинематографистов СССР, 1940 г. рождения.

Сын — Кисунько Александр Григорьевич — младший преподаватель кафедры математики МИРЭА, 1947 г. рождения, беспартийный.


31 октября 1979 г. (подпись) (Г.В. КИСУНЬКО)
http://www.veteran.priozersk.com/news/1804

 Отправлено: 25.12.11 10:18. Заголовок: N.Nadych пишет: вед..

N.Nadych пишет:

цитата:

ведь в 60-х на Кубу писали по адресу Москва-400).

По моему не только на Кубу , а по всему миру.

 Отправлено: 04.05.12 14:48. Заголовок: - Прочитал воспомина..

- Прочитал воспоминания Генерального конструктора систем ПРО Кисунько Г.В.

http://velizary.ru/pg00083.htm

- Тяжелая судьба выпала этому незаурядному человеку, но он стойко превозмогал все её превратности.
- Поражает количество маразма, которого было запредельно много вокруг талантливого ученого.